От злой тоски не матерись

Но пасаран! Закон об очередной реформе языка отложен, и дискуссии быстро забываются в нашей круговерти. Стремление многих депутатов беспрепятственно материться вполне отражает их культурные чаяния. Но аргументация ученых лингвистов несколько удивляет... э-э... э-э... я бы сказал, недостаточной глубиной.

Что такое ненормативная, она же табуированная, лексика? Это, значицца, такие слова и выражения, употреблять которые в официальных ситуациях и приличном обществе нехорошо, нельзя, стыдно, грубо и даже уголовно наказуемо (ну, теоретически наказуемо).

Что возражают либералы от лексикологии? Что все слова должны иметь равные гражданские права, их все равно все знают - ну так отбросим ханжество и покончим с лингводискриминацией. Слова-то какие - смачные, точные и выразительные. Почему нельзя?!

Первое. В чем характернейшая особенность мата? В повышенной эмоциональной нагрузке. Эвфемизм так и указывает: "энергические выражения". Человек выражает сильные чувства.

Второе. Как следствие - расширение значения. Эмоционально нагруженное слово может в контексте выражать что угодно. Повышенная напряженность превращает мат в джокер, способный заменить любое слово в колоде языка.

Третье. А в чем сущность мата? В табу. В запрете. Мат - это именно то, что запрещено.

Четвертое. А можно снять запрет? Ответ: можно. Вообще можно все. Можно жеребца сделать сенатором, прецедент имеется.

А что получится из снятия запрета? Вы еще не поняли? А мат исчезнет. Употребление запретных слов станет невозможным, потому что в языке не останется запретных слов.

Запретность лексики не означает, что ее вообще нельзя употреблять. А означает лишь, что, употребляя ее, ты взламываешь табу, тем являя силу эмоций, ломая формальность общения, заявляя об экстраординарности своих чувств в связи с передаваемыми событиями.

Вот есть дворец. В нем двести тысяч слов. А вот дверь в крошечную кладовку. Там два существительных, один глагол и полтора десятка их родственников. Дверь на замке, но все знают, что замок снимается пальцем. И то и дело пихают в общий зал этих лишенцев, и своим непотребным видом они будоражат общество.

Снимаем дверь, ломаем перегородку. И что? И из двухкомнатной квартиры получаем однокомнатную. Нет больше жиганов из кладовки, все равны.

Считайте сами тысячные процента от присоединения трех слов к двумстам тысячам. А вот лексических пластов в некотором роде станет вдвое меньше: один вместо двух. С уничтожением "ненормы" мы лишимся и понятия "нормы" - они существуют только в противопоставлении. Это называется "языковая энтропия". Упрощение, обеднение, ослабление. Если матерное слово областью применения ничем не отличается от нематерного, то оно мгновенно входит в привычку и теряет свои энергичность, неординарность, соленость, грубость и так далее. В синонимическом кусте слова "член" вырастет еще одна веточка, не отличающаяся от прочих. Все.

Вы получите лексическое обогащение нормативного языка на ноль целых пятнадцать миллионных - и стилистическое обеднение в два раза. Мат - аспект энергетического богатства языка. Хоть этот энергоноситель не разбазаривайте, реформаторы!

Михаил Веллер - "Огонек", # 10 (2003)