Кирилл Воробьев: "Я убил Баяна Ширянова"

Баян Ширянов - автор одного из самых скандальных произведений последнего времени, повести "Низший пилотаж". В марте 2000 года она вышла в московском издательстве "Ad Marginem", и тут же экземпляры книги были изъяты из крупнейшего столичного магазина "Библио-Глобус", а издательство получило предупреждение Минпечати за обилие в книге ненормативной лексики.

Осенью 2000 года в Интернете появилось сообщение о том, что Баян Ширянов умер. Но его книги продолжали выходить, теперь в издательстве "Зебра Е". Сначала "Занимательная сексопатология", затем "Срединный пилотаж". В начале августа небезызвестные "Идущие вместе" подали в ОВД "Басманное" заявление с требованием проверить очередной роман писателя на предмет наличия в тексте пропаганды наркотиков и порнографии. 26 сентября Басманная прокуратура возбудила уголовное дело против Кирилла Воробьева, а 27 сентября состоялся первый допрос.

После очередного допроса Кирилл ВОРОБЬЕВ пришел в "Известия", чтобы поговорить о себе, о Баяне Ширянове и о литературе. Выглядел человеком вполне уверенным в себе, хотя что-то мешало обозревателю Юлии РАХАЕВОЙ поверить в это до конца.

- Подходит ко мне человек и говорит: я ваш почитатель, мне очень нравится, как вы пишете. Чаще всего я реагирую так: Баян Ширянов? А кто это такой? Вы ошиблись, дружище.

- С этого места и начнем, пожалуй. Вы кто, вообще, такой?

- Член Союза писателей с февраля 2002 года. Пишу с 1981-го.

- По чьим рекомендациям и за какие книжки вас туда приняли?

- Меня рекомендовали Вероника Боде, Егор Радов, Зуфар Гареев и Андрей Добрынин. Honoris causa.

- То есть по совокупности заслуг. Чужих, в смысле, Баяна Ширянова?

- Заслуг писателя Кирилла Воробьева. У меня вышли "Пономари" в количестве четырех штук, "Монастырь", "Могила Бешеного", она же "Похороны Расписного".

- Эти книги были успешны?

- Они слишком интеллектуальны для детектива, а потому неуспешны. Хотя тетеньки на лотках спрашивают про продолжения.

- Самый ваш удачный на сегодняшний день проект - это Баян Ширянов, или Шприц Уколов, как его назвал кто-то в Интернете. Как и когда он возник?

- Замысел возник где-то в 1985 году, но не было ни названия, ни псевдонима. Я хипповал, некоторым образом был приобщен к наркокультуре. Кроме того, у меня был друг, который употреблял по полной программе. После "Низшего пилотажа" я познакомился с очень большим количеством этих людей, результатом чего стал "Верховный пилотаж". Но вот откуда взялся "Срединный пилотаж", понятия не имею - ни Баян Ширянов, ни я его не писали.

- И все же в каком году родился собственно Баян Ширянов?

- В 1996-м. В результате инъекции его сущности во взрослого человека. Бред полный, конечно, но так оно и было. Год новорожденный лежал у меня в столе. А в это время я занимался в литсеминаре общества "Черновик" при Некрасовской библиотеке у известного писателя Александра Бородыни (автора, в частности, замечательного "Цепного щенка". - Ю.Р.). Так вот, Баян Ширянов - это придумка Бородыни. После этого я стал носить "Низший пилотаж" по издательствам. Его прочитали практически все, во всяком случае в Москве. И никто не согласился его печатать. Одно издательство вынудило меня подписать договор на вариант без мата, но случился дефолт - и он не вышел. В 2000 году, будучи главным редактором газеты "Еще", я принес "Низший пилотаж" в "Ad Marginem", который за него и схватился.

- Что на самом деле произошло в книжном магазине "Библио-Глобус" с книгой "Низший пилотаж"?

- Они говорят, что были вынуждены убрать тираж из торгового зала по многочисленным просьбам, но многочисленная просьба была, насколько мне известно, одна. Я тут же позвонил и спросил: каким образом книга, запечатанная в целлофан, могла быть прочитана? Они ответили, что были вынуждены сорвать целлофан для того, чтобы наклеить магнитную метку. То есть магазин сам был во всем виноват.

- А как вы после этого скандала попали в "Зебру Е"?

- Ширянова туда внедрил Виктор Ерофеев, а рекомендовала ему это сделать писательница Виктория Фомина, которой я помог получить для издательства "Лимбус-пресс" знаменитый "Словарь русского мата" Плуцера-Сарно. Сам я под руководством сотрудников Института русского языка писал "Словарь корпоративного сленга лиц, употребляющих вещества, находящиеся в списке наркотиков".

- А кто вы по образованию?

- Я обычно отвечаю, что у меня нет никакого образования. Хотя за плечами у меня спецфизматшкола, одновременно с которой я закончил и вечернюю химическую школу. Когда меня пытались призвать в армию, я сказал в военкомате, что хочу в ракетно-химические войска. Они спросили: почему? Я, жертва советской пропаганды, ответил, что очень не люблю американцев. А они почему-то решили, что мне место в сумасшедшем доме. После дурдома я снова пошел в военкомат и сказал: хочу в армию. А они меня почему-то не взяли. Ты, говорят, в армию негоден. И я пошел прозектором в морг. Резал трупы. После этого был институт стоматологии, затем ММСИ. Параллельно посещал разные литературные студии. Но писать я стал после того, как умер.

- Как Баян Ширянов?

- Нет, как Кирилл Воробьев. В 1995 году попал в автокатастрофу. 38 переломов, разрыв селезенки, печенки, черепно-мозговая травма, трещина черепа - сочетанная травма, состояние, несовместимое с жизнью. Пережив клиническую смерть, в больнице я стал писать романы. Видимо, что-то сдвинулось в мозгах.

- Прям как у героя Стивена Кинга. Но давайте вернемся к вашему, так сказать, литературному творчеству. "Низший пилотаж" называют пособием для начинающего наркомана. Справедливо?

- По моим описаниям ничего невозможно сделать. Я понимаю, что можно, а чего нельзя. Для практического использования моих "рецептов" надо знать много того, чего в них сознательно нет. "Низший пилотаж" скорее пособие для заканчивающего наркомана.

- Зачем же вы убили Баяна Ширянова?

- После того как на меня свалились, как это называется у американцев, 15 минут славы, а с ними уйма людей, чьим кумиром, а лучше сказать гурою (sic. - Ред.), я стал, жена выдвинула мне ультиматум: или я - или они. Тогда я выбрал ее (позднее мы развелись). А она (на самом деле я) написала письмо, в котором сообщала о смерти Баяна Ширянова. После этого началось невообразимое. Телефон не раскалился, он потек. Человек сорок я предупредил заранее, попросив держать это в тайне. Но жена не выдержала и кому-то сказала: да жив он, отвяжитесь. Я убил своего псевдонима. Думал, это неподсудно. Теперь меня за него преследуют.

- Но ведь вы - правонаследник?

- Правонаследник и правообладатель. Но "Верховный пилотаж", насколько я знаю архивы покойного, его последнее произведение. Правда, есть наметки еще нескольких.

- Чем занимаетесь сейчас?

- Пытаюсь защитить Володю Сорокина, хотя он меня и не любит. Я его тоже не люблю, как и Пелевина. Правда, тот плохо пишет, а Сорокин - великолепно. Что до меня, любимого, то мне недавно литературовед и философ Елена Петровская написала: "Не могу понять, за что вас ругают. Ваше произведение написано в классических традициях русской литературы".

- Мне так не показалось. Язык "Низшего пилотажа" очень беден и грязен, вещь кажется написанной даже не бомжем - у бомжей есть хотя бы память о прошлой культуре, а тем, кто с детства ничего слаще клея "Момент" не пробовал.

- Вы читаете по-внешнему. У нас с Баяном принцип: идти от внешнего к внутреннему. А у большинства писателей наоборот. Я даю не описания эмоций, а описания действий. И это должно вызывать у читателя эмоцию, сходную с эмоцией моего героя.

- С какой целью писатель, в данном случае вы, использует эпатаж в качестве художественного метода?

- Я же "молодой писатель". Даже "вечно молодой", я ведь декларирую, что мне всегда 27. А молодежи свойственно веселиться. Вот повеселюсь, перебешусь, побегаю от славы, а там и остепенюсь, отращу пузо и начну строчить морализаторские романы.

- Вы рассчитываете, что публика оскорбится, начнет так или иначе на вас и ваше творчество реагировать, короче, делать вам рекламу?

- Настоящий художник всегда неоднозначен. Он всегда вызывает ярость у серости. А что до рекламы, она ведь не самоцель, хотя и позволяет немного поправить материальное положение. Цель - донести свои мысли до возможно большей аудитории. Нет ведь пророков в своем отечестве. А те, что есть, не признаны.

- Вы полагаете, что для художника нет никаких правил и никаких моральных барьеров, что успех искупает все?

- Да, полагаю. Но при чем тут успех? Творчество - вот что главное. Для него нет барьеров. А успех... Вот он есть, а вот осталась лишь память о нем.

"Известия", 15.10.2002