Сентенция о лунных конях, сове и лисице

Почему прекратил писать? Куда он пропал? Где наш Саня? Несутся отовсюду тревожные запросы. Всё очень просто. В один момент я вдруг понял, что, сидя дома на диване, просто глупо и невежливо давать какие бы то ни было оценки внешнему миру. Такой подход целиком фальшив, мизантропичен и наполняет душу ложным ощущением собственной умудрённости. Он даёт несуществующее на самом деле право учить других жизни. Подход этот в реальности смешон и убог. А люди, практикующие его, рано или поздно деградируют, сами того не замечая. Жизнь нужно пропускать через себя, быть фильтром, брать особенно яркие её частицы и делиться ими с окружающими. Если этого не будет, не будет и сентенций - сказал я себе. Эту тему быстренько просекли товарищи из Musa Motors и стремительно организовали мне мощный трип. За что большое им писательское и читательское спасибо.

Наш путь начался на одной из московских бензозаправок со сломанной кофейной машиной. Слегка дрожащий здоровой утренней дрожью, как левретка, я топтался возле этой кофейной машины, когда снаружи мощно бибикнули. Саня, брички поданы, на выход!

Оглядев колонну, я выбрал головной автомобиль Land Rover Discovery 3, залёг на заднее сиденье и лениво шевельнул изящной кистью в золотых котлах, дескать, поехали!

Умягчённый заботливо подложенными под меня подушечками в виде сердечек с ручками, пряничков с гусятами и прочими ути-пути, с неимоверным комфортом начал я своё позитивное движение в сторону Белоруссии. Земля Батьки встретила меня ухоженными газонами, свежеокрашенными домиками и какой-то маниакальной опрятностью. Особенно запомнился поезд, везущий три вагона под мостом, по которому мы гламурно прошуршали шинами. Два вагона были идеально пустыми, а третий был доверху наполнен живыми пушистыми кроликами. Остановились пообедать. Мощные белорусские хвощи повсеместно активно опылялись лысоватыми, весьма коренастыми пчёлами. В плане сервиса умеренно подтягиваясь к Европе, белорусы не теряют самобытности и бульбу готовят так же, как это делали их предки. Не соскакивая на всякие чипсы и фри. Я тоже давно заметил, что хорошие хот-доги - только на родине хот-догов, а все подделки, как и лицензионные копии, как правило, неедабельны, а если и едабельны, то с голодухи или от отсутствия вкуса к жизни.

Несмотря на всё вышесказанное, я не поддержал тост за Батьку и его методы правления. Во-первых, потому, что не люблю, когда у людей усцы. Исключения, впрочем, допускаю. Сергей Довлатов, Фрэнк Заппа, Сальвадор Дали и подобные им, безусловно, вне всяких моих претензий. А во-вторых, передо мной отчётливо нарисовалось укоризненное лицо сильно мною уважаемого Варлама Шаламова.

По старинной белорусской традиции, нарядив придорожное дерево сушками для птиц, мы пересекли границу и въехали в Польшу. Двигаясь по дорогам Польши, я всё время высматривал, не появится ли за окном Марыля Родович, или хоть какая-нибудь марыля. Но, разглядел лишь пару-тройку бензоколонных проституток, начисто лишённых всяческих комплексов по поводу своих габаритов и возраста. Рядом с ними постоянно дежурил усатый Збышек на старенькой газельке, выполняющей роль апартаментов.

В городишке Бяла-Подляска остановились на ночлег в отеле под названием "Capitol". При отеле даже функционировал ночной клуб, похожий на помытую в спешке остатками пива пепельницу - вид сверху. Не хватало только смотрящих с потолка красных бодунистических очей в опухшей оправе уставших век. Сам город был размером с московскую детскую площадку. И поэтому вопросы - кто накурил, и чьи это очи, остались открытыми. Телевизор в номере был сломан, горячей воды не было, а за окном уныло бегала намокшая польская немецкая овчарка. Вы помните фильм "Четыре танкиста и Собака"? Вот там присутствовала характерная овчарка. Притяжение каждой земли разное, и, видимо притяжение земли польской таково, что здешние овчарки имеют несколько приземистую осанку. Рыло тоже увесистое, волосистое и чрезмерно притянутое к газону. Спалось тревожно. Приснился Чубайс, отчего-то на карликовом верблюде с альпенштоком в руке.

Весь следующий день мы провели в пути, попав в гигантскую пробку из-за перевернувшейся фуры, и в Дрезден приехали поздним вечером. Нас встретила пригородная электричка, один велосипедист и два пугливых бегуна. Я ожидал от Дрездена совсем другого. Город напомнил мне дизайнерский светильник из бутика в стиле хай-тек. Побродив ради приличия часик по совершенно безлюдным улицам, я пошёл спать. С утра распахнув жалюзи, я увидел в окне напротив заседание немецкого офисного планктона. Одетые в корпоративные костюмчики Эльзы und Гретхены, скрестив ножки, внимали плешивому бизнес-гуру. Гуру стоял ко мне спиной и не видел меня. А адептши, заметив в окне напротив атлетичного полунагого славянина, сперва стали кокетливо хихикать, а затем и вовсе одаривать меня воздушными валентинками, поцелуйчиками и прочими еврочмоками. Я в ответ стал принимать культуристские позы и показывать красивым свою дорогую мобилу. Дескать, врубайте свои блютузы, законнектимся! Естественно, лектор пропалил нас. Развернулся в мою сторону, вгляделся. Я погрозил ему пальцем - мол, не вздумай мешать нам! Но упырь подошёл к окну и задёрнул убогие офисные шторки. Еврей, наверное. Немец никогда не сделал бы такого со мной!

Поскольку отведать пива в Дрездене нам не удалось, то было принято решение учинить малюсенький пивной путчик в Мюнхене. Путчик удался. Бодро играл духовой оркестр, ещё не потерявший октобер-фестовского куража, крутили бёдрами белокурые мюнхенши, разнося по грубым деревянным столам такие же, как они сами, пышные белокожие сосиски и отвратительную по виду, но чрезвычайно занятную по вкусу капусту. Иногда заходили строем дисциплинированные японские туристы, чтобы взять пол-литра пива на восьмерых и посидеть, как следует. Сухие немецкие старички со скучающим видом булькали кадыками, и, теребя перья в странных своих шляпах, вполголоса вспоминали вермахт. Мне стало уютно и тепло. Я почувствовал себя дома. Но нечто звало в путь! Там за горизонтом изо всех своих природных сил стенала, дудела и возопила, апеллируя к нам, легендарная долина Отцталь. Уютно расположившись в объятиях Восточных Альп, она звала нас к себе, словно старшая сестра, что сидя на руках у мамы манит к себе младшую, дабы… Э-э-э... Ну, типа, воссоединиться возле соска первородного. Что-то я запутался. Но этот абзац из-за его прочувствованной поэтичности вырезать не стал.

Короче, сначала заложило левое, а потом и правое ухо. Придётся продуваться, гулко сказал водитель и, зажав нос, принялся краснеть. Я же знал, что подобного рода напряжение плохо сказывается на остроте зрения, и решил встретить горы пусть в слегка глуховатом, но зато обострённо-глазастом состоянии. И не пожалел, ибо уши мои за время пребывания в Альпах закладывало ещё не раз. Да уши там особо и не нужны, потому что беседовать совсем не хотелось, а вот жадно пить глазами эту красоту, наполнять ей свой череп под самое темя, чтобы потом увезти эту субстанцию с собой, было крайне необходимо. Ведь чем живут мыслящие люди, волей судеб появившиеся на свет в не самой благополучной стране? Они живут воспоминаниями об иных, тёплых и приветливых территориях, а также мечтами о том, что и в их убогую калитку когда-нибудь заглянет благодать.

В городке Зёльден отель был прекрасен, как Рудакова. Каждое утро за развевающимися шторами я видел огромный заснеженный пик, а выходя на балкон, дабы сделать всякие отжимы и сальто с мортале, я мог насладиться видом огромной, аккуратной зелёной лужайки. Засыпая, я слышал шум горной речки и тихий, глубокий перезвон колокольчиков, что висели на изящных шеях непривычных нашему глазу рослых альпийских коров. Всё это навевало воспоминания из далёкого детства, когда лёжа в берестяной люльке, слушал я с трескучей грампластинки сказку про Златовласку. Там один чехословацкий чел по имени Иржик лёг спать в башне замка, и сквозь открытое окно до него долетал шум прибоя и редкие капельки океанической воды. Тогда, в детстве, мне эта сцена казалась очень аппетитной. Да и сейчас я хотел бы махнуться местами с Иржиком. В общем, та грампластинка оказала существенное влияние на моё развитие, и на развитие моей внутренней призмы, способной, к счастью, правильно преломлять лучи свободы, и прочие всякие лучи.

Наше пребывание в Зёлдене совпало с открытием горнолыжного сезона. На двух центровых ледниках, Реттенбахском и Тифенбахском меня ожидали щедро накрытые поляны, и две горные лыжи с двумя палками. Повсюду неуклюже прохаживались начинающие лыжники, лыжницы и лыжнята. Знаете, как отличить бывалого лыжника от начинающего, до того как они начнут спуск? Бывалый лыжник, облачённый в горнолыжные ботинки, ходит по земле так, будто на нём лёгкие шлёпки от Kenzo. Он даже сможет изящно вальсировать в горнолыжных оковалках, и бесшумно, как синоби, пробежаться на цыпочках. А новичок ходит, словно гигантский кузнечик, весь детонируя, цокая и громыхая. Так вот, на открытии сезона опытных было всего двое. Я да девушка-негр ростом под два метра. Остальные суетились, цокали и падали. То и дело прилетал вертолет, дабы забрать очередного дорвавшегося до катания, и отвезти его в гипсовую. Дабы не смущать окружающих своим мастерством, я воткнул палки в снег, накатил вкуснейшего пенного глинтвейна, и по своему обыкновению впал в созерцание. Отличные ледники, нечего добавить.

Чем ещё может занять себя почтенный, спортивный господин в этих местах? Провести день в водном комплексе "Аквадом". У входа в комплекс стоит гигантский травяной мамонт, а внутри комплекса есть волшебная соковыжималка. В неё заряжают сразу мешок апельсинов, и изнурённому с прошлого вечера жаждой джентльмену остаётся только нажать рычаг и туманным взором наблюдать, как живительные оранжевые струйки стекают в кристально чистый стакан. А если уж совсем сплющит, то есть вариант забросить тельце в расположенную под открытым небом огромную чашу с термальной водой и расслабленно дремать. Такое прикольное место.

Тем, кого пробьёт на движуху, рекомендую посетить комплекс экстремальных видов спорта Area47. Под высоченным мостом, по которому мощно мчатся автомобили, на тросиках, канатиках и верёвочках подвешены всяческие брёвнышки, поленца и прочие Буратины. Вот на этой полосе препятствий и предлагается слить избытки энергии особо оголтелым гостям Австрии. Лебяжьим пёрышком мог бы я преодолеть все эти препятствия, но дабы не вводить в смущённое покраснение своих попутчиков, предпочёл экстриму созерцание. Специально для меня австрийские подростки подготовили показательную программу по прыжкам на батуте. Что я могу сказать? Современные прыжки на батуте совершенно не те, что были во времена моей молодости. Тут и подсечки, и перевороты, и передача жевательной резинки изо рта в рот прямо в полёте. Мы тренировались на общаговских пружинных матрацах, а эти дети используют последние достижения спортивной батуточной техники.

Пожелав удачи юниорам, мы сели в машины и отправились к огромному зелёному лупоглазому человеку, изо рта которого лились струи воды. Внутри этого человека располагался музей под названием "Хрустальные миры Swarovski". До посещения этого замечательного места слово Swarovski ассоциировалось у меня лишь с глупыми стразами на понтярных мотоциклетных шлемах безмазовых марух нефтяных воришек России. Но увиденное внутри музея совершенно перевернуло моё представление обо всём блестящем и гранёном, что встречал я на пути своём. Там и мужики за столиком вот так, сидят вроде, а потом как полетят вертеться! И ещё есть комната такая, с куполом, переливающимся завораживающими огнями, под правильное музло! Мама, хочу такую спальню, шептал я жарко, и слёзы возбуждения стекали по моим мужественным скулам.

Совершенно завороженный и притихший вернулся я в отель. Снился мне хрустальный лебедь на замке, а в окне замка я сам, в пижамке. Утром следующего дня я обходил колонну автомобилей, предоставленных в моё распоряжение организаторами поездки. У меня возникла идея сгонять в соседнюю Италию, позырить мелкие городишки, а заодно обкатать новую для себя бричку на лютых серпантинах. В этих местах существует две ярко выраженных манеры вождения. Тирольцы по узким горным дорогам передвигаются с ужасающей скоростью, умудряясь при этом на самых крутых виражах высовывать на встречную полосу лишь сотую часть своей передней фарки. Но на ровных дорогах они затупливают и едут медленно, неповоротливо. Немцы же, наоборот, в горах крадутся, а на равнинах прут, что твой Баррикелло. Я выбрал среднее, решил не тормозить вообще, но и не разгоняться. Держать так соточку плюс-минус.

Выбор пал на красный дизельный Land Rover Freelander с двигателем 2.2 литра. Я люблю такие некруглые цифры. Было бы 2 литра, как-то по тощему смотрелся бы я на этих дорогах. Цифра 2.5 несколько понтовата вроде.

Вы, вероятно, удивлены, отчего столь консервативный мужчина, как я, изменил своему правилу и взял не чёрный, а красный автомобиль? Это потому, что я вежливый и эстетичный ещё ко всему вдобавок чел. Ну не хотел я чёрным пятном омрачать эти прекрасные ландшафты. Пусть я впервые в жизни поеду не на чёрной бричке, зато я впишусь в окружающую среду, стану на время своего путешествия неотъемлемой её частью, одним из её аленьких цветочков. Ну и к тому же, чёрная машина без тонировки - как боец без винтовки! А затонировать имеющийся в наличии чёрный Freelander я бы никак не успел. Короче, это было, типа, моё добровольное пожертвование местности и населению. Ехать решил исключительно по навигатору Garmin, полностью отключив свой внутренний компас. И спустя три часа увидел игрушечный город, радушно раскинувший свои руки для объятий. Судя по итальянским номерам машин, цель была достигнута.

Выпив в Италии чашечку взрослого кофе, я принял решение сгонять в Лихтенштейн. На границе погода резко поменялась, сумрак окутал владения Князя. Моросил мелкий дождь. По улицам Вадуца бродили огромные, злые сиамские коты и редкие прохожие. Замок на горе ничем не отсвечивал. На центральной улице города впустую работали рекламные экраны. По дороге изредка проезжали невиданные чёрные автомобили с сидящими в них людьми-призраками Москвы начала девяностых. Я на своём "аленьком цветочке" смотрелся здесь совсем не в кассу. Как грудничок в окопе. Почему то запахло масонством. К тому же начинало смеркаться, сморкаться и темнеть.

Мучительно захотелось домой, в мой маленький уютный Зёльден. На обратной дороге я встретил четырёх лунных коней, сову и лисицу. У лисицы хвост был значительно больше её самой. То ли я ей его взбил ветром из-под колёс, то ли она от природы такая хвостатая. Этой ночью мне приснился человек-пузырь, настойчиво умоляющий меня проткнуть чем-нибудь тесную оболочку, и выпустить на волю дух его страждущий.

Затем был Инсбрук, поразивший меня своим акустическим комфортом. Налогообложение здесь организовано очень правильно. Если хозяин какого-нибудь заведения желает, чтобы в его заведении звучала музыка, то он попадает под гораздо более лютый налог, нежели хозяин аналогичного тихого кабачка. Понятно, что на такие расходы подписываются люди, реально любящие и ценящие хорошую музыку. А уж о том, чтобы на всю окрестность из дверей заведения орали адовы шансоны да прочие фабриканты - и речи быть не может. Приятно!

Быть в Австрии и не рассказать о Вене - это то же самое, что, побывав в Австрии, навязчиво рассказывать исключительно о Вене. Поэтому, дабы сохранить нейтралитет, я о Вене умолчу. И так упомянул её три раза.

Предпоследним пунктом нашей поездки была Братислава, укутанная туманом, по консистенции схожим с не очень качественным самогоном. Зато город был под завязку забит качественно вылепленными словачками. Все умеренно блондинистые, сапогастые, с немного порочными глазами, бродили они небольшими стайками и поодиночке aus dem Institut nach Hause und цурюк in Institute. И каждую мне хотелось. Обнять и расцеловать по отечески.

К памятнику сантехнику в Братиславе присоседился крашеный серебрянкой бездельник, копирующий оригинал. Странно, но у некоторых граждан это вызвало бурю восторга. Меня же этот тупой креатив ввёл в печали. Захотелось взять пылесос и запылесосить клоуна с этой уютной старой улочки.

В Польше я снова оказался в том же номере отеля "Capitol". Только горячая вода уже текла как из гейзера, и телевизор в номере стоял новый. Всё развивается по спирали, и каждый её виток преображает мир, делая его лучше и совершеннее - неожиданно сказал я сам себе, наблюдая в окно за красивой, стройной, как русская берёзка, польской немецкой овчаркой, радостно скачущей по зелёной лужайке.

Россияне, пусть и панельные пятиэтажки ваших душ превратятся однажды в дома Хундертвассера!

"Медведь", декабрь 2010