Сценограмма эфира телепрограммы "Хмурое утро". Часть 2
 

В эфире программа "Хмурое утро". Впервые в России - одновременно в радио-, теле- и интернет-эфире. Слушайте "Серебряный дождь". Смотрите "М-1". Заходите на сайт - silver.ru.

Гордон: Я тебе отвечу, когда мы вернёмся с... этих наших дел.

Лаэртский: Да, конечно.

Гордон: А пока у нас есть несколько развлечений, которыми мы обычно нашу тоску пытаемся заглушить.

Лаэртский: Сань, только я никого не буду по сопатке сегодня...

Гордон: Нет?

Лаэртский: Нет.

Гордон: То есть, ты агрессию выплеснул в ночном эфире. Сейчас ты уже более-менее себя чувствуешь. А у меня ночного эфира не было. Понимаешь моё состояние сейчас?

Лаэртский: Очень хорошо понимаю!

Гордон: Хорошо. Я обычно, когда сильно агрессивен, пускаю телефонные звонки и мы через десять минут когда вернёмся к разговору, я попробую ответить на твой вопрос и дам возможность радиослушателям и телезрителям тоже с тобой поговорить. А пока у нас есть замечательный такой приём избавления от тоски - переход на другую стадию тоски. Тоска же - она тоже разделена, как облачность. Бывает низкая тоска, бывает высокая тоска. Бывает кучевая. Перьевая тоска бывает.

Самоубийца: Обложная тоска!

Гордон: Обложная тоска бывает. А когда ясная - туши свет, люди обычно в таком состоянии кончают с собой. У нас есть такой человек, зовут его Самоубийца - покажите его, пожалуйста. Вот, вот... это оно и есть. И оно сейчас исполнит нам песню из... из... у нас есть рубрика, что ли, такая - "Шедевры ушедшего века" в исполнении Самоубийцы. Я предлагаю сейчас, если мы готовы, услышим... а что мы услышим, господин Самоубийца?

Самоубийца: Я хотел бы попросить, чтобы вы не прерывали песню, она может быть несколько затянута, но, видите ли, спеть эту песню - это для меня дело чести, потому что в своё время её пел наш любимый незабвенный певец Николай Басков.

Настя (усмехнувшись) Великолепно...

Гордон: Наденьте наушники, господин Самоубийца. Давайте послушаем.

Самоубийца: Песня называется "Карузо"!

Самоубийца поёт длинную заунывную песню на фоне кинохроники под плюсовую фонограмму и ржание Насти.

Самоубийца: Я прямо Басков...

Гордон: Какой Басков, что вы говорите...

Настя: Просто Колбасков!

Лаэртский:А можно попросить - в следующий раз хотелось бы услышать в вашем исполнении песню "My Way" Фрэнка Синатры, я бы получил несказанное удовольствие.

Настя: У него есть в репертуаре.

Лаэртский: Есть, да? Я хотел бы услышать.

Настя: А ещё он пел...

Гордон: Кстати... помолчите... раз уж мы заговорили о музыке и у нас осталось две минуты до того, как к нам вернётся аудитория "Дождя" - ты-то сейчас в музыке делаешь что-нибудь?

Лаэртский: Ну, в общем, да... понимаешь, музыка - это такая вещь, о которой не хотелось бы говорить, о процессе её создания. Когда она появляется - она появляется.

Гордон: А из того, что сделано, да?..

Лаэртский: Из того, что сделано, Саша - оно существует, понимаешь... и люди об этом знают. А то, что делается - это на самом деле процесс столь же тяжёлый, присутствующие здесь дамы поймут, наверное, меня, как роды - действительно так. При этом испытывается дикий кайф. Мне, например, не нужно водки и каких-то стимуляторов в момент, когда создаётся музыка.

Гордон: Я всякий раз задаю композиторам, многим людям, которые так или иначе музыкально образованы и что-то могут делать, вопрос - как это происходит? Я не могу понять.

Лаэртский: Опять же, у всех по-разному. К примеру, профессиональный композитор, каковым я не являюсь - он, посмотрев на методы моей работы, наверняка бы ужаснулся. По сути, я осознаю - это дилетантство чистой воды. Сам подход. То есть, подходя ко всей этой кухне, я не знаю, что сейчас будет происходить. Я включаю... кнопочки замигали... первый звук, за ним второй звук - и здесь, может, это покажется смешно и всё такое прочее - ощущение такое, что кто-то вместо меня это делает... абсолютно честно говорю. Когда начинается процесс...

Гордон: Тот самый проводник?

Лаэртский: Видимо, да... По крайней мере, подходить ко мне бесполезно. Это знает и жена... если за окном, к примеру, ядерный гриб вырастет мощный, то моей первостепенной задачей будет сохранить созданное сейчас - включить "save" там, сгрузить, а не бечь... "Бечь" - это я, кстати, специально сказал - потому что есть разные понятия - есть слово "бежать", а есть слово "бечь". Бечь позорно в бомбоубежище.

Гордон: Дадим возможность присоединиться аудитории.

Катя: Итак, к нам присоединяется аудитория канала "М-1", напоминаю, что вы слушаете "Хмурое утро".

Заставка "Хму-у-рое у-тро, у-тро, у-тро..."

Катя: Кстати, я только что ставила в эфире песню Александра Лаэртского. Называется она - "Это - я".

Лаэртский: Да... Спасибо, Катя. Спасибо.

Катя: Не за что!

Лаэртский: Знаешь, как нужно говорить, на "спасибо" отвечать, Кать?

Катя: Нет! Пока не знаю.

Лаэртский: "Да забудь!" Вот так. Ну, человек к тебе подходит, какой-то подарок, к примеру, сделал. Ты ему так "спасибо" искренне, я типа никогда тебе не забуду... "Да забудь"...

Катя: Хорошо, очень трогательно...

Лаэртский: Конечно, конечно... Потому что любая благодарность - она ведь неискренняя.

Гордон: Калька с английского, кстати - "i you forgive"... да.

Лаэртский: Я думаю, что это калька с английского, срисованная с очень старого русского.

Катя: Всё у нас заимствовали!

Лаэртский: Потому что в тот момент, когда англичане занимались, извиняюсь, педофилией, гомосексуализмом на своём маленьком острове - необъятная Россия, так сказать, торчала наглухо на натуральном хозяйстве и в обиходе не было денег, а были добрые взгляды. Это немножко разные вещи. Хотя англичане придумали во искупление своих грехов, поняли, что жизнь их - это мрак... изобрели джентльменство, шляпки унд тросточки. И направили каторжников завоёвывать Америку, перебили всё местное население... попросту говоря, террористы... да!

Гордон: Ну, хорошо...

Лаэртский: Ничего хорошего!..

Гордон: Я задавал тебе вопрос...

Лаэртский: Нет, подожди, ты обещал ответить на мой вопрос. Что может разобщить людей?

Гордон: А, да. Я полагаю, что таких вещей много, а основная вещь, которая и называется основным вопросом философии, способна делать это и делает на протяжении многих тысячелетий за существование человечества. Это вопрос о Боге и вытекающей отсюда религии. От атеизма до православия. Я полагаю, что это то самое яблоко раздора, то самое зерно, которое, всходя, разрывает эту почву, на которой мы растём и я не зря об этом заговорил - сегодня у нас в гостях будет Георгий Чистяков, один из самых умных представителей той категории человечества, которая не просто является верующими, но ещё и священниками. И я с ним поговорю об этом. Но пока тебе вот такой вопрос - я тут сидел, не то чтоб думал и размышлял, а как-то был в такой в прострации... и вспоминал все те десять заповедей, так же, как штаты США иной раз для тренировки памяти - сколько из пятидесяти штатов США вспомню, да? Вот я вспоминал десять заповедей - вспомнил, как ни странно, все. А потом стал размышлять над такой простой мыслью - вот эти десять заповедей, это заповеди между кем и кем? То есть это договор между человеком и Богом - ну получается, да? Для того, чтобы избежать того, что называется тоской, для того, чтобы совесть твоя была чиста и ты с этой самой чистой совестью, как с писаной торбой, вошёл бы в Царствие Небесное, для того, чтоб быть хорошим человеком на Земле, тебе надо исполнять эти десять простых указаний. Не 380 там, не 600, как было когда-то в классическом иудаизме, верней, еврействе. А вот эти 10. То есть, это - Новый Завет, договор между Богом и людьми. Человеком. И тут я стал думать - а между человеком или людьми? То есть, сколько должно быть людей, чтобы эти заповеди имели смысл? Оказалось, что хотя бы два. Потому что если человек на необитаемом острове, то есть сам по себе - ни одна из этих заповедей...

Лаэртский: Не сработает!

Гордон: Не сработает. Она не нужна, да? Я так говорил, потом поговорил с одним своим родственником, который сейчас учится на богослова и говорю - вот разве что кроме одной: "Возлюби Господа Бога". Он говорит - нет, извини, заповедь звучит "Возлюби Господа Бога своего". А если ты один - какого ещё ты возлюбишь? Он всё равно твой, как ни крути. Поэтому ни одна из десяти заповедей, ни один из десяти пунктов договора между Богом и одним отдельно взятым человеком не работает.

Лаэртский: Да, да.

Гордон: Получается, что это договор между Богом и человеческим обществом. Который необходим только для того, чтобы это общество сосуществовало, не перебило друг друга, выработало на основе этих десяти моральных заповедей какие-то, может быть, даже антиморальные законы - для создания цивилизации. И больше ни для чего. Возникает вопрос - божественный ли в таком случае это промысел? И куда девать одного отдельно взятого человека?

Лаэртский: У меня вообще очень сложное отношение к религии... Может быть, резкие такие суждения в этом смысле. Я уверен, хоть и могу ошибаться, что когда люди идут в церковь, они несут туда, извиняюсь, как на помойку, свой внутренний мусор. С утилизацией которого не могут справиться сами. Вероятно, эти десять заповедей были написаны не для индивидуума. Поскольку, если человек способен мыслить самостоятельно, он способен справиться со своими проблемами сам. Видимо, вот так. Что насчёт церкви - практически в предновогоднюю ночь или там день я побывал в Ниловой Пустыни...

Гордон: (листая книгу) Угу!

Лаэртский: Меня ужаснула именно бедность, которая там происходит.

Гордон: Это на Селигере?

Лаэртский: Да, на Селигере.

Гордон: Это единственное место во всей округе, в котором можно было копать червей для рыбалки - потом я понял, почему. Там лагерь был.

Катя: Какой лагерь?

Гордон: Ну какой лагерь? Какой, Кать, был лагерь?

Катя: Всё, поняла. Да, естественно.

Лаэртский: При этом в этом лагере погибло огромное количество польских офицеров контрразведки, что тоже очень странно. Не обычных поляков, а людей, которые тоже были непростыми, да? Так вот, что меня удивило - поразительная нищета и разруха данного места. При этом когда я вижу, что происходит вот здесь, в Москве с многими храмами - вопрос, видимо, нужно задать священнику, который придёт... я начинаю нервничать...

Гордон: Ещё бы...

Лаэртский: Даже воровские общаки как-то делят поровну имеющееся у них... и мне непонятно, когда, скажем, в храме Христа Спасителя... ну, ты понимаешь, о чём я хочу сказать... Так что я вряд ли понесу в ближайшее время какую-то свою проблему в церковь. Хотя я терпимо и с уважением отношусь к любому вероисповеданию - это, кстати, не дежурная фраза.

Гордон: Я вот пытаюсь найти здесь, где-то заложил... я листаю книжку Розанова, придётся, видимо, пересказать своими словами, не могу найти... он с маленькой дочкой во внеслужебное время, церковь была открыта - зашёл в церковь, поставил свечи и стал молиться. И вдруг явственно, чётко услышал от этих образов намоленных, от этих святых, которые на него смотрели: "Иди отсюда!" Потому что ты лицемеришь. "Ай-яй-яй, посмотрите, какой я хороший". Я вот с маленькой дочкой, папа, пришёл в церковь и стою, так всё хорошо, ля-ля... "Иди отсюда - не по нужде пришёл, а просто так зашёл. А когда по нужде - ты приходишь со своей нуждой с другой, не стой, с которой надо, не свет сюда тащишь, а тьму, поэтому вали отсюда!" И он ушёл.

Лаэртский: Это хорошая книга. Ты знаешь - действительно так и есть. Обрати внимание - я поневоле замечаю всё, что тут происходит - контингент, посещающий церкви, весьма и весьма изменился. С одной стороны, это люди, скажем так, практически нищие, которые кушают в основном макароны и пельмеша где-то рублей по 15 за килограмм, в лучшем случае...

Гордон: Прости, мы сейчас должны прерваться на рекламу на радиостанции "Серебряный дождь", а у нас Евгений Карлович будет отвечать сегодня за погоду. Реклама... Евгений Карлович?

Евгений Карлович: Да! Градусник сделан.

Гордон: Что сделан?

Евгений Карлович: Градусник. Только вот что наливать - я не знаю...

Гордон: Подойдите, пожалуйста, покажите - мы сделали специальный термометр для определения температуры за окном, но он несколько необычный. Все термометры, вы знаете, запаяны, и в них есть жидкость, называемая спиртом, подкрашенная... или ртуть, они бывают ртутные, бывают спиртовые. Угомонитесь! Самоубийца решил в мячик поиграть...

Евгений Карлович переносит градусник в студию

Гордон: Вот Евгений Карлович с помощью Космонавта произвёл на свет такой замечательный термометр. Разница между обычным термометром и этим заключается только в том, что он не запаян, а открыт с одного конца. Евгений Карлович, сливая и доливая жидкость, будет регулировать температуру за окном. Не наоборот. Отвечать за погоду сегодня у нас будет Евгений Карлович, сегодня и дальше, думаю тоже. Для того, чтобы это стало возможным, туда нужно залить какую-нибудь жидкость.

Лаэртский: Только не ртуть, Саша, умоляю...

Гордон: Не ртуть. Конечно. Она должна быть привычного красного цвета... и содержать определённое количество спирта, для того, чтобы не замерзала на морозе. Но тут возникает проблема...

Лаэртский: (хихикая) Ты на что намекаешь?..

Гордон: Я намекаю, на то - если... помолчите, Евгений Карлович... на что?

Евгений Карлович: На "Клюковку".

Лаэртский: Я думал - на кровь алкоголика...

Гордон: Нет... вот тут у нас возникает противоречие между желаемым и действительным, как это всегда и бывает. В том то и дело - если доверить Евгению Карловичу доливать и отливать оттуда спиртосодержащее вещество - то у нас всё время будет минус 40.

Лаэртский: А это, возвращаясь к началу нашей беседы...

Гордон: Неприемлемо. Никак. Поэтому... идея с "Клюковкой" мне нравится, единственное, туда надо будет добавить какой-нибудь яд сильнодействующий, в эту "Клюковку".

Лаэртский: Ртутки можно... ртутки.

Гордон: Чуть-чуть можно ртути добавить, хорошо.

Евгений Карлович: Я похож на Наполеона?

Гордон: Его мышьяком травили, а не ртутью. Евгений Карлович, я вам сейчас дам денег, пойдите купите... сколько туда влезает? Литр, наверное.

Евгений Карлович: Поболее будет!

Гордон: Нет-нет-нет, литра хватит. Сейчас зима всё-таки.

Лаэртский: Нельзя. Резкое потепление - оно тоже нам ни к чему.

Гордон: Ни к чему, да.

Лаэртский: Начнутся потоки вод.

Гордон: И умрут люди. [...] Евгений Карлович, я вам сейчас дам денег, вы купите две бутылки "Клюковки" и крысиного яду. Мы всё смешаем и будете заливать и отливать в наш термометр.

Гордон даёт деньги, Евгений Карлович уходит

Катя: Итак, к нам присоединяется аудитория канала М-1... Саша, я просто хотела тебе напомнить про анкетку 14 февраля, сейчас только вспомнила.

Гордон: Сейчас расскажу, да, в чём там дело. У нас печальное известие - отец Георгий Чистяков заболел, у него температура 40, на программу сегодня прийти не сможет, что жаль, потому что я готовился к этой программе особенно тщательно, прочёл еще раз его книжку, "Над строками Нового Завета" называется она (показывает книгу) ... вот так выглядит отец Георгий, если кто не видел его до сих пор... Будем надеяться, что он придёт в один из следующих эфиров, а Новый завет и его книжка сегодня нам, думаю, ещё понадобится. Возвращаясь к теме, которую Катя сейчас только что подняла - есть огромное количество вот этого... пошлости среднего класса, именно среднего класса, которая пришла к нам в последнее время именно с Запада, в том числе из Соединённых Штатов Америки. Это тот самый знаменитый Хэллоуин, который празднуют, несмотря ни на что и это омерзительно совершенно...

Лаэртский: (разводя руки и кивая) Наконец-то я вижу человека, который меня понимает...

Гордон: Да. И это праздник, который не за горами - 14 февраля, это день святого Валентина, день всех влюблённых, сюси-пуси... "Валентайн" с сердечками, с коробочками, с кошечками... блин, убил бы. Так вот, на "Серебряном дожде" мы решили бороться с этим несчастьем и решили провести акцию 14 февраля, которая называется "Превратим день святого Валентина в Юрьев день". Напоминаю, если кто не знает, Юрьев день - это единственный день в году, когда крестьяне могли покинуть помещика и уйти к другому помещику. Перенося условия Юрьева дня на день всех влюблённых - это единственный день в году, декларированный нами, когда вы официально можете оставить надоевшего партнёра...

Катя: Поменять на другого?

Гордон: Да. Уйти к ненадоевшему.

Катя: Замечательно.

Гордон: Мы давно уже предлагаем это сделать, крутится ролик и уже есть безумцы, которые уже успели записаться на обмен партнёрами. Мы заставляем их всех заполнять анкеты и одна из этих анкет у Кати в руках. В оставшееся до перерыва до новостей время ты можешь прочесть эту анкету?

Катя: Конечно.

Гордон: Чтобы через полчаса мы позвонили этим милым людям и пригласили их...

Катя: Я зачитываю анкету, только некоторые пункты - адрес и телефон я пропущу, хорошо? Размер обуви жены - 37 с половиной, мужа - 43-й.

Гордон: Это для коньков. Поскольку всё это будет на катке, они будут кататься.

Лаэртский: Надо больше размер, поскольку шерстяной носок должен быть. Шерстяные сырнички.

Катя: Они нам говорят свой нормальный размер, а мы потом будем прикидывать.

Лаэртский: Да, обязательно надо учитывать...

Катя: Жену зовут Анастасия Юрьевна, а мужа Эдуард Геннадьевич - не буду называть фамилию пока. "Храпит ли жена?" - нет, "храпит ли муж?" - да. "Принимают ли ночью пищу, если нет - что принимают?" - чай. "Хронические заболевания жены - перечислить" - что-то с желудком. "Венерические заболевания мужа - перечислить" - нет. "Дети, наличие, возраст, количество приводов в милицию?" У детей, что ли? Сын Антон, запятая, пять лет. "Сколько раз был женат муж?" - первый раз, "сколько раз была замужем жена?" - первый раз. "Какую книгу читали до свадьбы?" - муж литературу по оздоровлению, жена учебники (в скобочках - ВУЗ). "Кто выносит ведро?" - кому по пути. "Главная причина участия в обмене супругами" - найти друзей. "Кого бы хотели получить взамен?" - жена - полную противоположность мужу, муж - приятную, красивую, неглупую. Вот такая у нас анкета.

Гордон: Понятно. Вот эту пару, анкету которой Катя толькочто зачитала - мы пригласим в следующий эфир, сделаем мы это через полчаса, связавшись с ними посредством телефонной связи... Некоторые, кстати, так и говорят в эфире ничтоже сумняшеся: "Мы с вами свяжемся посредством телефонной связи" или "посредством электронной почты"... (Лаэртский улыбается) Вот. И, побеседовав в эфире, пригласим их на следующую передачу - а вы помните, что 14 февраля в 6 часов вечера на катке Юных пионеров... ленинцев или пионеров - как он называется?

Катя: Пионеров, пионеров... Каких ленинцев-то?

Гордон: Ну, они ж ленинцы все, пионеры-то... легко перепутать. На катке Юных пионеров вы сможете увидеть, как происходит обмен парами и как стоит праздновать 14 февраля не как день святого Валентина, а как Юрьев день.

Лаэртский: По-взрослому...

Катя: А ты будешь на коньках, Саша?

Гордон: Конечно, я буду на коньках.

Катя: Я тоже хочу на коньках...

Гордон: Я тридцать... один год не стоял на коньках...

Катя: Можно, я буду тоже с тобой на коньках?

Гордон: Конечно, Кать...

Лаэртский: Можно небольшую поправку внести к анкете, если ещё не поздно... Там такой вопрос был - храпит ли жена, храпит ли муж. Естественно, женщины храпят реже, факт... Поэтому я бы этот вопрос заменил на "Шумно ли дышит жена?" - скажем так, в момент нормальной жизни, я не имею в виду интимные моменты. Даже так - "Шумное ли у жены в спокойном состоянии дыхание?" Потому что женщина не должна шумно дышать, настоящая женщина. Это мне сказала одна, в общем-то, писательница, которая пишет эротические рассказы. Она сказала: "Послушай"... десять минут я сидел прям так рядом... и не слышал.

Гордон: Мы прерываемся на новости на радиостанции "Серебряный дождь".