laertsky.com
Главная страница
Карта сайта
Форум
лаэртский
Дискография
Песни и аккорды
Стихи und поэмы
Альбомы в mp3
Лаэртский Бэнд
Голоса Родных
Концерты
Акварели
Wallpapers
Ответы на письма
Бесило-Радовало
"Медведь"
со стороны
Переводы
Видеозаписи
Радиоэфиры
Публицистика
Иллюстрации
Подражания
монморанси
О программе
Эфиры 1992-95
Эфиры 1996
Эфиры 1997
Эфиры 1998
Эфиры 1999
Эфиры 2000
Эфиры 2001
Silver Rain
Заставки
Терминология
Сайты гостей
прочее
Читальный зал
Музей сайта
Гостевой стенд
Картинки недели
Архив рассылки
Голосования
"Месячные"
реклама
laertsky.com  |  монморанси  |  2001  


Беседа с Владимиром Жириновским. Часть 4
 

 1   2   3   4 

Лаэртский: И у нас остаётся не так уж чтобы совсем много времени на общение с Владимиром Вольфовичем Жириновским и Лилией Витольдовной Вьюгиной тире Ноздрачёвой, поэтому мы хотим отвести это оставшееся время под телефонные звонки, но тут ещё существует пейджер для всех... От своего я, кстати, отказался - считаю, что это несправедливое весьма средство коммуникации между людей, поскольку оно анонимно... Но тут вот пришло такое сообщение: "Когда прекратится безобразие с ядерными отходами?" Вот как.

Жириновский: Вот здесь я хочу объяснить - это недопонимание многих людей. Нам очень выгодны ядерные отходы. Мы можем посадить на иглу, связанную с тем, что только мы будем держателями этих отходов всю планету. Все атомные станции мира будут нам привозить ядерные отходы. И мы можем регулировать процесс - мы можем отказаться от принятия ядерных отходов, и эта страна погибнет, куда она их повезёт? То есть, она не сможет... У неё не будет могильников, не будет складов - это одна сторона. Вторая сторона - мы можем дальше использовать это. Это будущее человечества в смысле энергоносителей. Нефть кончится, газ кончится, уголь - всё кончится, останется только атомная энергетика, а в ядерных отходах ещё огромное количество энергии. Их можно продолжать использовать. И это - военная безопасность наша, мы можем это использовать для создания оружия. В огромном количестве!

Лаэртский: Или они даже будут бояться сюда стрэльнуть.

Жириновский: В том-то и дело. Потому что взрыв всей России приведёт к уничтожению всей планеты. Это - наш щит. Мы себя защитим. То есть, и нам это помогает в плане безопасности нашего населения. У нас огромные пустые пространства, где люди просто не живут. Можем там, где сегодняшние склады существуют, отселить людей, если они сегодня там проживают. Полная безопасность, но при этом ключик у нас будет в руках от ядерной энергетики всей планеты, и мы будем иметь огромные доходы от переработки этого топлива. Это же отлично - мы спасём себя, и вперёд на 50, на 100 лет для нас будут хорошие источники для обогащения.

Лаэртский: В принципе, всё правильно, но я думаю, что приславшего или приславшую данное сообщение волнует, так скажем, не сама судьба земель, где будут захоронения произведены, а волнует, попросту говоря, прайс - как он будет поделен, и достанется ли что-нибудь автору послания, потому что... сами понимаете...

Жириновский: Конечно, имеется в виду, что всё население получит доходы. А испуг такой же, как от первого паровоза; всем казалось - дымит, дорогу строить, железо, как это так? Вот, лошадь - даже навоз её идёт на поля как удобрение, а от паровоза только плохое. Самолёта как испугались, помните? Железная птица! Якут смотрит там, или чукча - птица железная летит, шум-гам, всё это ему тяжело, воздействие. То же самое и ядерные отходы - это просто восприятие такое. Все боятся ещё Чернобыля, боятся Хиросимы и Нагасаки, но это - будущее человечества, и это будет в наших руках. Потом, бояться не надо - надо быстрее это использовать, чтобы быстрее стать богатыми, быстрее отдыхать. Мы все должны у себя хранить ядерные отходы, а жить на Багамах, на Кипре жить, в Арабских Эмиратах, то есть, наслаждаться жизнью далеко-далеко от этих отходов, но, получая деньги за их захоронения, мы сможем отдыхать, жить и учиться, и лечиться, и культурный досуг проводить в самых безопасных местах и собственной страны, и за рубежом.

Лаэртский: А вот, чтобы впредь не возникало таких вопросов und опасений, касаемых отходов и так далее, и вообще утилизации... проблем утилизации - не приходила ли вам в голову мысль, скажем так, ввести какой-то законопроект... я не знаю как он называется, но он должен быть очень жёсткий, да? - чтобы человек, который что-то изобрёл, обязательно, как отдельное приложение к своему изобретению прикладывал также методику утилизации результатов своего изобретения? Потому что повсюду валяются эти покрышки от шестисотых Мерседесов, повсюду... Ну, в общем, честно говоря, давайте откровенно скажем - загадили всё. Как говорится - "После меня хоть потоп"... Я изобрёл там трактор дизельный, он везде нагадил, трава не растёт - зато я прайс свой срубил, купил Маньке шубу, и всё... Ты должен был подумать об этих пятнах, как их вывести - вот это надо узаконить как-то, видимо.

Жириновский: Это тяжело сделать.

Лаэртский: Да просто!

Жириновский: Потому что...

Лаэртский: Не платить деньги за те изобретения, которые...

Жириновский: Тогда остановится прогресс.

Лаэртский: Да и пусть! Уже ж надо его как-то...

Жириновский: Но это неизбежный спутник, это невозможно остановить потому, что всегда сперва вред, а потом мы начинаем с ним бороться. Сперва Хиросима и Нагасаки - потом мы построили атомные станции, и будущее России - это огромное количество атомных станций. Ещё, может быть, будет один-два Чернобыля, но мы всегда будем обеспечены энергией. А кто-то предпочитает умереть в хорошем воздухе и замёрзнуть оттого, что не хватает энергии. Вот в чём проблема. Не надо...

Лаэртский: Меня пугает, например.

Жириновский: ...часть людей будет инвалидами, но мы дадим возможность рывка резкого вперёд, и родится новое поколение, но оно будет жить.

Лаэртский: А потом...

Жириновский: Самое худшее - это замёрзнуть в собственной стране, когда якобы не хватает энергии, или умереть от голода, когда тоже не хватает энергии для воспроизводства продовольствия.

Лаэртский: Ну, может быть... Может быть...

Жириновский: Это же спутник человечества... Возьмите автомобили. От этих автомобилей ежегодно на планете Земля гибнет 10 миллионов человек. Это же целая мировая война.

Лаэртский: А знаете, почему?

Жириновский: Мы осуждаем мировую войну, допустим, Первая мировая - погибло всего 10 миллионов... Сколько людей было осуждено? - это преступники, да? А от автомобилей каждый год планета теряет 10 миллионов человек. Но мы же не останавливаем автомобили - иначе человечество остановится.

Лаэртский: Это потому, что происходит прогресс. Я, например, искренне считаю, что не нужно... И, кстати, Генри Форд также считал, что не нужно человеку перемещаться на автомобиле со скоростью больше 70 километров в час. Если это не спецмашина - я имею в виду, медицинская, или какая-то машина спецслужбы, то надо ставить ограничитель, конкретно.

Жириновский: Закон торговли - не будут покупать.

Лаэртский: А тк...

Жириновский: Закон торговли.

Лаэртский: Тк...

Жириновский: Закон, закон! Как...

Лаэртский: А какой? Не будет выбора!

Жириновский: Давайте алкоголь...

Лаэртский: А выбора не будет, понимаете?

Жириновский: Будет выбор! Другие будут. Подпольно будут производить. Вот в чём дело.

Лаэртский: Подпольно? Расстрел. Достали? Нету такого? Расстрел.

Жириновский: Расстреляем всех.

Лаэртский: Да ладно!

Жириновский: Вот то же самое - аборты. Давайте их запретим сейчас. Аборты запретить сейчас.

Лаэртский: Да легко!

Жириновский: Алименты отменить, и отменить наказание за изнасилование - и мы решим демографическую проблему. Но всех женщин будут насиловать каждый день тогда.

Лаэртский: Это правда, Лилия Витольдовна?

Жириновский: Она согласна? Будут насиловать всех!

Лаэртский: Ты согласна?

Жириновский: Всё... Ну? Она согласна, - она хочет уже этого.

Вьюгина: Ну нет, потому что какой-нибудь вонючий там, паршивый попадётся. Зачем же? Не-е-е-ет, нет, нет...

Жириновский: Ну и что? Ничего, ничего, ничего.

Вьюгина: Ну, неприятно...

Жириновский: Зато забеременеете.

Лаэртский: Да!

Жириновский: Забеременеете и мы решим демографическую проблему.

Вьюгина: Упаси Боже! Нет, нет, нет...

Жириновский: А вас спрашивать не будут.

Лаэртский: Да...

Жириновский: То, что предлагает наш Александр - он же говорит: "Запретить! Расстрелять!" А здесь мы предлагаем, чтоб вы забеременели, вас не убьют.

Лаэртский: Да.

Жириновский: Вы ещё и удовольствие получите.

Лаэртский: Да, кстати.

Жириновский: Вас десять человек изнасилуют, только от одиннадцатого вы забеременеете. Представляете, какое удовольствие?

Лаэртский: Радость для женщины...

Жириновский: И вы будете реабилитированы, то есть, вас насилуют - это же удовольствие для женщины. Государство разрешило вас насиловать.

Лаэртский: В законе!

Жириновский: Без вашего разрешения с вами вступают в половой контакт! И вы должны молчать...

Лаэртский: И радоваться.

Жириновский: Ты поплакала - и опять ждёшь следующего.

Вьюгина: Нет, но если я детей не хочу даже добровольно?

Жириновский: А кто Вас спрашивает? Ваш биологический организм готов забеременеть.

Лаэртский: Вы должны это сделать для нации.

Жириновский: В стране нужен, нужен стране, нужен человек!

Лаэртский: Да.

Жириновский: Вы должны породить человека, а потом отдыхайте.

Лаэртский: Вы живёте на территории этой страны - вы обязаны родить этой стране грудничину.

Жириновский: Вы потребляете...

Лаэртский: Вы только едите...

Жириновский: Кто вас повезёт сегодня?

Лаэртский: Кто для вас кольца эти выплавит?

Жириновский: Нам нужен человек, нужны запчасти.

Лаэртский: Да!

Жириновский: Запчасти нужны.

Вьюгина: Ну... Чё-то вы на меня напали - я сейчас подумаю как на вас напасть...

Жириновский: Никак не придумаете... Чё тут думать-то?

Лаэртский: Ну, ты пока думай, а мы звонки будем принимать, да?

Жириновский: Да, давайте.

Лаэртский: Здравствуйте, вы в прямом эфире и наше внимание к вам беспредельно. Алё, алё. Говорите.

Слушатель 1: Алё.

Слушатель 2: Алё.

Лаэртский: А вас там двое.

Жириновский: Пускай двое будет!

Слушатель 1: Это Нижний Новгород.

Жириновский: Давайте!

Слушатель 2: Это Георгий!

Лаэртский: Давайте, знаете, так... извините... Уважаемый, простите, простите... Давайте так - сперва говорит Нижний Новгород, а потом Георгий, поскольку...

Слушатель 1: Хорошо.

Лаэртский: Да. Говорите, Новгород.

Гудок.

Жириновский: Его отключили.

Лаэртский: Георгий тут ещё?

Жириновский: Давай, Георгий.

Слушатель 2: Да, я здесь.

Жириновский: Давай, говори быстрей.

Лаэртский: Давай, Георгий. Участвуйте...

Слушатель 2: Значит, у меня одно пожелание к Саше и вопрос к Владимиру Вольфовичу.

Лаэртский: Готовы, слушаем.

Жириновский: Давай...

Слушатель 2: Саша, к вам пожелание такое - вы много говорите о престиже. Я предлагаю вам сделать одну конкретную вещь, просто во время своих передач по воскресеньям...

Лаэртский: Программ.

Слушатель 2: Да, программ... Начинайте и кончайте гимном Советского Союза, то есть, России сейчас уже.

Лаэртский:Угу...

Слушатель 2: Как вам такое предложение?

Лаэртский: Я посмотрю... Я просто не слышал новой версии гимна - если она мне...

Слушатель 2: Нет, слова совершенно здесь не обязательны - они не важны.

Лаэртский: Просто музыкой?

Слушатель 2: Одну музыку - часть А, часть Б, и достаточно.

Лаэртский: Я подумаю об этом. Да, теперь к...

Слушатель 2: Это будет конкретное дело. Говорить можно много, а дело...

Лаэртский: Ну, это не дело... Давайте так - это не дело... вообще, трансляция - это не дело. Конкретное дело я делаю вне работы, когда стою с полосатым жезлом на перекрёстке, и обеспечиваю вашу, водители, безопасность. Давайте теперь вопрос к Владимиру Вольфовичу.

Слушатель 3: Алло.

Слушатель 2: Вопрос такой - Владимир Вольфович, значит... В своё время, когда исполнялся тот же самый гимн новой России в Думе 2 человека не встали - это был Юлий Рыбаков, да?

Жириновский: Да... Юшенков, по-моему, да. Ну?

Слушатель 2: Почему вы не предложили проголосовать за то, чтобы их лишили там месяца на 3 голоса в Думе?

Лаэртский: Понятно, спасибо.

Жириновский: Я согласен с вами. Какой бы гимн ни был, кому он нравится, не нравится - это неуважение к стране в целом. Раз принят сегодня этот гимн, этот флаг, эта атрибутика... То есть, должно быть всеобщее уважение. Потому что это... Как есть флаг Европейского совета, есть флаг ООН, это - общее... Униформа солдат, униформа полицейских, ГИБДД, врач - белый халат, кому-то это может не нравиться. Я с вами согласен...

Лаэртский: Это даже своего рода позёрство даже... обычное.

Жириновский: Это - разгильдяйство... Они хотели обозначиться, как Шандыбин не вставал никогда при гимне России на музыку Глинки. Это просто... революционеры, левые эсеры, это - экстремисты...

Лаэртский: Причём если бы они знали, что по выходе из этого здания их нахлобучат - они бы встали, а тут вроде как...

Жириновский: И обязательно нужно наказание за это, хотя бы моральное осуждение... Я в этом плане согласен - нужно обязательно их морально наказывать за это.

Лаэртский: Следующий звонок.

Жириновский: Давайте...

Вьюгина: Простите...

Лаэртский: Да ничё...

Вьюгина: А я придумала, как на вас напасть.

Лаэртский: Давай...

Вьюгина: По поводу изнасилования... Если меня каждый день будут насиловать или Владимир Вольфович, или ты - тогда я согласна.

Жириновский: Не надо, ваше согласие никого не интересует.

Лаэртский: Вот, в том-то и дело.

Жириновский: Весь смысл насилия - это когда пришли, увидели, так сказать... и сделали.

Лаэртский: Да, пальцем показал - вот там...

Жириновский: А когда вы будете выбирать кого-то - это уже не насилие. Какое это насилие?

Вьюгина: Вы же не будете этого знать, что я вас выбрала.

Лаэртский: Ну, так никто не будет выбирать.

Жириновский: Так и насиловать не будут. Весь смысл насилия - внезапность. Когда появилось желание - напали. Как желание поесть - я же не буду заранее заказывать, какой у меня будет ужин через...

Лаэртский: Месяц.

Жириновский: ...восемь часов. Нужно захотеть, увидеть эту... лапшу-лагман, люблю там узбекскую...

Лаэртский: Напрыгнул и...

Жириновский: И тут же её съел, так сказать... А если мне скажут: "Что вы будете кушать тогда-то?" - не хочу на эту тему рассуждать. Так и женщина - вот, захотел и получил, что надо. Вот тогда будут только дети рождаться, а если вы будете готовиться к этому половому акту - вы никогда не забеременеете.

Лаэртский: Да, кстати. Да, да!

Жириновский: ...внезапно, внезапно...

Вьюгина: Если женщины будут знать, что их всё равно будут насиловать, но не будут знать, кто...

Лаэртский: Они будут в ожидании... Во-первых, они будут лучше следить за собой, чтобы не осрамиться...

Жириновский: Да, да...

Вьюгина: Тогда это хорошо.

Лаэртский: Конечно, хорошо. Во, победили...

Вьюгина: Я уверен, что большинство этого хотят.

Лаэртский: Здравствуйте, вы в прямом эфире, мы полны к вам внимания, говорите, пожалуйста.

Слушательница: Здравствуйте...

Лаэртский: Здравствуйте...

Слушательница: У меня вопрос к Владимиру Вольфовичу...

Жириновский: Да, пожалуйста...

Слушательница: Владимир Вольфович... Алло...

Лаэртский: Да, да, да...

Жириновский: Да, я слушаю. Да.

Слушательница: Вот, я к вам, как к юристу очень, как сказать... очень опытному, умному... Вот у нас имеет место такое явление, как рост преступности.

Жириновский: Да.

Слушательница: Тут очень много причин, вы их знаете.

Жириновский: Да.

Слушательница: Но однако, имеют место и многочисленные случаи, когда сажают невиновных.

Жириновский: Да.

Слушательница: Избивают, пытки. В частности - Нижний Новгород. Пристёгивают наручниками, бьют вот этими резиновыми палками, в конце концов фальсификация, причём даже прокуратура, следователь прокуратуры принимает участие в этом. В суде всякие жалобы бесполезны - выносятся постановления об отказе в возбуждении уголовного дела.

Жириновский: Да.

Слушательница: В суде прокуратура поддерживает обвинение, судьи на эти нарушения смотрят сквозь пальцы - в частности, член областного суда Волков в процессе такой был... Я - адвокат по специальности.

Жириновский: Да.

Слушательница: Поэтому говорю уже... волнуюсь немножечко... Сейчас почему я к вам обращаюсь - говорят много о судебной реформе, о повышении зарплаты судьям... надо, я не возражаю, но ничего ни... (гудки)

Лаэртский: Я ничё не делал... ничё не делал...

Жириновский: Не, это чисто телефоны, телефоны не выдерживают...

Лаэртский: Понятен вопрос...

Жириновский: Я понял вопрос, я отвечаю. Я согласен абсолютно - очень много мы издеваемся над нашими людьми. Я когда выступал в одной школе милиции, говорю: "Ребята, вы подумайте, когда вы кого-то задерживаете - вы лишаете человека свободы. Ведь он - самое главное. Наш гражданин, подумайте! Даже на 3 часа вы задерживаете... А когда вы на двое, трое суток сажаете его в СИЗО... Вы понимаете, что такое ночь в СИЗО? Человек может сойти с ума - то есть, вы виновники его будущей трагедии". Обязательно относиться бережно к человеку, в любом случае не бить никогда. Это культура наших милиционеров. В полицию... Я бы переименовал нашу милицию именно в полицию - Новая Российская Полиция, надо отбирать. Должен быть страшный конкурс, потому что это работа с людьми. Даже врач может быть чуть похуже, человек сам о себе позаботится, другие таблетки там... поменяет курс... но здесь прямой контакт с человеком. Нельзя бить, нельзя одевать наручники, детей нельзя трогать вообще. У нас 200 тысяч в детских колониях... Булку хлеба украл парень там... чужие бутылки сдал...

Лаэртский: Или там сигарет пачку...

Жириновский: Сигареты - ерунда! Немедленно отпустите его - родители заплатят штраф и так далее. То есть, обязательно беречь... И тем более судьи, прокуратура - ничего не помогают. Штампуют решения - наплевать на наших граждан. До сих пор нет суда присяжных. Только они, независимые граждане могут спасти человека, понять... 15 человек, или 11 - они поймут, не виновен. И судья штампует решения...

Лаэртский: Но им надо тоже... денег, видимо, платить.

Жириновский: Но присяжный-то бесплатно, он-то сидит там... иногда присутствует на заседании.

Лаэртский: Но их же надо содержать, во время всего следствия их же прячут, они живут где-то там...

Жириновский: Ничего, ничего, всё это можно наладить. Но это же самое главное, мы самая тюремная страна. Миллион заключенных находится сегодня в тюрьмах. Достаточно 100 тысяч. Я бы оставил в тюрьмах только убийц и мошенников, остальные - дома. Дома. Штрафы, так сказать, домашние аресты, другие виды наказаний, но ни в коем случае не... Вот в СИЗО до 200 тысяч сидит. 80 процентов незаконно - их выпускают. Но полгода сидел человек... в среднем. 3 месяца, полтора года. Он же там больным стал. Мы же снова порождаем преступников.

Лаэртский: Это и унижение ещё серьёзное, на самом деле.

Жириновский: Физическое и моральное.

Лаэртский: Да.

Жириновский: Мы порождаем преступность. Это заколдованный круг.

Лаэртский: И ведь заметили, что... не знаю, как сейчас, а буквально год назад было модно быть преступным. То есть, ходили все эти... Даже там он грудничок, ему мама котлету пожарила, он её придёт домой съест... Так он вылезает из подаренной папой "восьмёрки", как бандит, там перстенёк какой-то дешёвый... Подражание этому образу жизни.

Жириновский: Навязали... Навязали это, так сказать...

Лаэртский: А потом стали из-за этого сериалы "Менты" показывать, что дескать подражайте лучше им... Хотя по сути одно и то же - своей жизни настоящей нет у людей, а есть слепленная каким-то дебильным сценаристом. В одном случае - просто бандитом, которых там погасили всех в 93-м году, а в другом случае - сценаристом "Ментов". Какая разница-то?

Жириновский: Это опять укор коммунистам. В Российской Империи до свержения царя было меньше всего заключённых, и нормальные условия были - нормальная полиция, нормальные следователи, интеллигенция была. Это были люди с высочайшей культурой. А потом пришли уголовники, их же одели - кожанки, пистолеты...

Лаэртский: Ворованные... Они же вагон разворовали, помните?

Жириновский: Да, да. И в первые ряды следователей уголовный мир пришёл. Им хорошо было получить легально право расстреливать, кого они хотят, на улице, и также грабить. Это - беда. В этом страх, вернее - негативные последствия любой социальной революции. Нужно пресекать любую революцию, она порождает только отрицательное. Только отрицательное. Всех революционеров нужно просто на корню уничтожать. Порок вот - сто лет мы не можем от этого избавиться. Сто лет...

Лаэртский: Или в гараж... Вот, например, в мой.

Жириновский: ...мы не можем вернуться к 13-му году. Скоро будет сто лет - мы не можем вернуться к состоянию культуры, экономики и нравов российского общества по состоянию на 13-й год прошлого века.

Лаэртский: А вы заметили ещё один такой парадокс, что люди, скажем, интеллигентные, образованные, когда вдруг неожиданно находят друг друга, знакомятся, вступают в контакт, то между ними, как правило, почему-то происходит спустя достаточно короткое время резкое недопонимание, искра и вражда. Хотя они вроде бы одного класса, они понимают друг друга, да? То ли это ревность, то ли это просто зависть какая-то, что "неужели, а я-то думал, что я один такой умник, а тут ещё выискался". То есть, объединить, как вы это называете, людей культурных в одну какую-то группу весьма влиятельную ещё из-за этого сложно.

Жириновский: Сложно, сложно, но надо, надо, надо, надо их объединять, но их должно быть очень-очень много...

Лаэртский: Да...

Жириновский: Должно быть два, три образования высших. А сегодня вообще миллионы не учатся. Приходит в армию парень, вообще школу не окончил - ну что он будет делать?

Лаэртский: Не знает, что такое вообще...

Жириновский: Не хотят учиться, не хотят! Покупают дипломы - всё продаётся. У меня родственник купил корочку кандидата экономических наук.

Лаэртский: Вы не нахлобучили его?

Жириновский: Ну конечно! Как самому не противно? Даже высшего образования нет - кандидат экономических наук! Но ты воровать умеешь, а что ты умеешь делать, так сказать, ещё? Это очень неприятно - общая инфляция. Всё пришло в негодность.

Лаэртский: Инфляция даже вот... мозга.

Жириновский: Всего, всего...

Лаэртский: Да, согласен.

Жириновский: Всего... Нравов, всего...

Вьюгина: Всё, о чём мы сегодня говорим - вывод только один из всего этого, в России никогда не будет лучше, может быть только хуже.

Жириновский: Будет, будет, будет, будет, будет. Вот, плохо скоро будет там - мировой экономический кризис.

Вьюгина: А предпосылок нет для того, чтобы было хорошо.

Жириновский: А вы думаете, в американском обществе хорошо?

Вьюгина: Не-е-е-ет!

Лаэртский: Не-е-е-ет!

Жириновский: Там страшно. А в Европе что? Да вы посмотрите на любую страну, я же везде жил и везде работал, я знаю это - везде страшно.

Лаэртский: В Праге, Праге посмотреть...

Вьюгина: Нам в Непале очень понравилось.

Лаэртский: Непал - это вообще королевство...

Жириновский: Везде... А Бирма воюет уже 50 лет. 50 лет воюет страна, все забыли о ней. Вообще забыли, что такая страна есть.

Лаэртский: Что такое "в Бирме"?

Жириновский: Бирма - никто не знает...

Лаэртский: Часто путают это с биржей.

Жириновский: ...где Бирма, где Рангун находится, - новое название его Мьянма. 50 лет воюет страна, и всем наплевать уже. В Камбодже половину тяпками порубали. Тяпками!

Лаэртский: (смешок) Извините, я так волнуюсь...

Жириновский: И ничего нет. Пол-страны тяпками... [ ... ] Всё нормально!

Лаэртский: Без применения технических средств, кстати, Лиль.

Жириновский: Вот вам экология.

Лаэртский: Да, экологически...

Вьюгина: А почему в Непале так мирно, Саш?

Лаэртский: Да тоже себе мирно там... А-а-а...

Жириновский: В горах, в горах они.

Вьюгина: Нет, потому что они там курят...

Лаэртский: Но с Тибетом они же никак не разберутся.

Жириновский: И между двумя великими государствами - Китай и Индия. И никуда не сунуться.

Лаэртский: Китай-то лезет к ним.

Вьюгина: У них великая культура курения травы, а трава всех примиряет.

Лаэртский: Да ладно уже... эти свои неформальные штучки.

Жириновский: Да потому, что они уже в отрыве, в отрыве от мира. Посадите их на Балканы - там будет война.

Лаэртский: Сразу...

Жириновский: Посадите в Афганистан, они там оторваны от мира, - и всё. Такие есть точки на планете Земля.

Вьюгина: А ещё там Шамбала.

Жириновский: В Новой Зеландии тишина и покой, но кому нужно в Новую Зеландию? Туда не доберёшься. Сутки лететь.

Лаэртский: Да, да... Да, кстати. Следующий звонок. Здравствуйте, вы в прямом эфире, наше внимание к вам, попросту говоря, беспредельно - говорите, пожалуйста.

Слушатель: Здравствуйте, Александр...

Лаэртский: Да-а-а-а!

Слушатель: Уважаемая Лилия Викентьевна, и замечательный Владимир Вольфович.

Жириновский: Да.

Слушатель: Это Харрис говорит. Мне, во-первых, хочется очень высказать своё собственное мнение, вот... Потому, что все они лезут, все высказываются - все усатые такие, здоровые. А я не могу. Вот, обидно. А, во-вторых, потом ещё задам вопрос Владимиру Вольфовичу. Можно?

Жириновский: Пожалуйста.

Лаэртский: Да, да, только делай быстрее это.

Слушатель: Да, да, конечно. Вот, очень часто сейчас показывают они по телевизору - дескать, захватили там какого-то боевика... тыр-пыр, восемь дыр. А знаете, что мне странно становится? Мне кажется, что это всё какая-то полная лажа, потому что имена, во-первых, у них совершенно идиотские - нет таких имён у чеченцев, ну ей-богу... ну, не верю я... даже у...

Лаэртский: Харрис, это может быть погоняло у них.

Слушатель: Да, вообще, по-моему, это просто какая-то лажа. Вот, Саш, у вас, по-моему, люди живут на втором этаже, которые всей этой страной управляют - они, по-моему, просто придумывают все эти имена.

Лаэртский: Я хочу ещё что сказать... Извини, Харрис, что перебью... Да, Владимир Вольфович, не кажется ли вам, что вообще эта идентификация этих вот всех чеченов каких-то жутких совершенно, называние их по именам - это не что иное, как популяризация. Я бы, например, называл их в лучшем случае "почки", поскольку, раз попался - иди в доноры сразу автоматически, либо называл их так - "Чечен №1", "Чечен №2".

Жириновский: Номера, да.

Лаэртский: Потому что зачем мне это знать, кто там этот Шамиль?.. Что, вообще, за имя это - Шшш?.. Какой-то этот - Басаев?

Слушатель: ...не зовут их так, ей-богу.

Лаэртский: Ладно, извини, что я перебил.

Слушатель: Владимир Вольфович, а к вам вопрос такой. Вы уже устали от политики, давайте вот, расскажите, что вы готовить умеете, например...

Лаэртский: К яствам.

Слушатель: Как вы к пище вообще относитесь. Вы же были в разных странах, знаете разные кухни стран. Расскажите вот об этом.

Лаэртский: Спасибо, Харрис, да...

Жириновский: Хорошо, чтобы закончить чеченскую тему и, вообще, подобные... сейчас, в основном, всё у нас - имитация. Имитация демократии, имитация экономики, имитация войны, имитация якобы захватили кого-то. Всё, в основном, искусственное. Это всё - имитация спецслужб. Вот, на Пушкинской площади взрыв был - это две спецслужбы схлестнулись между собой. Они имитируют свою активную деятельность, им нужно доказать, что они нужны. Какую сокращать? Какую ликвидировать? Они провоцируют такие вещи, и доказывают, что они как бы нужны.

Лаэртский: Но это, извините, что перебиваю, вызвано тем, что их дико раздробили.

Жириновский: Да, да, да.

Лаэртский: Кто - непонятно. Их стало столько много, что...

Жириновский: Началась конкуренция, и кто-то должен доказать, кто из них более важный и так далее.

Лаэртский: Да. А тут надо рыть куда?.. Кто дробил, так сказать.

Жириновский: Очень много искусственного в нашей жизни. Теперь что касается каких-то бытовых моих проблем, допустим - что я люблю готовить. Я люблю, скажем, сырую пищу сейчас. Мне понравилась японская сырая рыба. Мне нравится, какое-то наслаждение испытываешь, когда нет ничего - ни огонь там не был, никакое ни масло, ничего... Это сырая пища.

Лаэртский: А сакэ пробовали? Я вот сакэ ни разу не пил.

Жириновский: Сакэ мне не нравится, тёплая водка - отвратительно. В этом смысле наша - лучше всего.

Лаэртский: Причём перцовочка. Обязательно перцовочка.

Жириновский: Наша - холодненькая русская, и перцовочка - пускай, и салом, и грибочками или огурчиками закусить - всё это, так сказать, тоже хороший вариант. Я люблю окрошечку. Вот - единственная пища в мире... летом, когда жара... В мире нет такого понятия, - супы есть, но окрошку никто не умеет ни готовить, ни...

Лаэртский: Причём её много должно быть.

Жириновский: Много, и только одна она.

Лаэртский: Только одна - безо всяких хлебов даже...

Жириновский: Ничего - хлеб, компот не нужно, ни второе блюдо, только одна окрошка. Там всё - и напиться можно, и наесться...

Лаэртский: Да.

Жириновский: ...и летом великолепная это пища, так сказать. Вот, натуральный творожочек - в мире нет нигде. Я объехал весь мир, как в России у нас - сырники и творог, такого питания у них нет.

Лаэртский: У них это называется йогурт.

Жириновский: Йогурт, но он как бы наша простокваша, кислое молоко, кефир. А вот именно творог, как наш - белый... Там, ложечку творожка нашего...

Лаэртский: Рассыпчатый он...

Жириновский: Да, этого нет у них тоже. Вот такая натуральная пища, которая есть... А, вообще, устал - надоело всё есть уже... Как животное, нужно несколько раз в день есть, есть, есть всё это...

Лаэртский: Напрягает.

Жириновский: Противным становится.

Вьюгина: А кремлёвские обеды вкусны?

Жириновский: Нет. Ерунда!

Лаэртский: Та, чё там?..

Жириновский: Там может быть обед нормальный - борщ какой-то, первое блюдо, солянка, осетрина на вертеле, но всё это есть, в принципе, везде. Ничего нет особенного, так сказать. Те же повара... Обычно какой-то ресторан заказывают, они приезжают, готовят... Там нет какой-то особой кремлёвской кухни. Поэтому... мне просто надоело, может быть, я перебрал, понимаете? Мне всё надоело - я всё перебрал в этом мире, и мне уже противны все машины, аэропорты, чужие страны, пища, и вы, женщины, противны - потому что всё уже известно как что будет. Всё перебрал. Магазины противны. Вот иногда хочется в какой-то бане оказаться где-нибудь там, в какой-то тёмный угол забиться и наблюдать чё там - пар какой-то, парная... в русскую парную, финская - это же вред.

Лаэртский: Финская - вред.

Жириновский: А сегодня идёт мода - убирают русские бани, везде или турецкая парная, или финская. Зачем эта чушь нужна? Лучше русской парной ничего нет.

Лаэртский: Согласен.

Жириновский: Хочется в какой-то лес, чтобы никого не было. Но ведь кругом люди есть, сейчас вообще нельзя забраться в дикое место.

Лаэртский: Нет, у вас-то, вообще, сложное в этом плане положение.

Жириновский: Никуда нельзя! Где самое дикое природное место - там комарьё, зажрали.

Лаэртский: Ну, с ним-то можно смириться...

Жириновский: Всё равно где-нибудь лягушки квакают.

Вьюгина: ...в завалинке одному...

Лаэртский: Ну, а за окном?

Жириновский: Ну и чё? Шумы эти всё есть. Шум. Дымоход-то, ветер, так сказать, и от этого шума не можешь заснуть. Никуда нельзя уединиться.

Лаэртский: Нет, можно знаете как? Можно сделать следующий путь - обычный какой-то совершенно тупой дачный посёлок, внедорожный автомобиль, и там можно уехать такими тропами, куда и на байдарке не доплывают.

Жириновский: Пытался, пытался... Везде люди. Раз! - под кустом кто-то лежит, раз! - кто-то жарит, раз! - какой-то охранник выходит, какой-то объект там есть закрытый... Нельзя никуда скрыться. Улетел, 10 часов полёта, Мальдивская республика. Остров в океане в Индийском. Ну, как сказка - приземляешься, островочек, и там бунгала. Ну, думаю - никого нет. Местные папуасы какие-то... пигмеи такие малорослые ходят. Думаю - ну всё, наконец я отдохну. Разделся, в одних плавках иду, и выругался по-русски так: "Эй, ёб твою мать!", что-то такое... "Наконец, я на свободе". Идёт какая-то пара впереди, поворачиваются, говорят: "Добрый вечер, Владимир Вольфович".

Лаэртский: Облом такой.

Жириновский: Наши люди. Они везде. Думал - только здесь совсем дикое место... 10 часов полёта - любой может прилететь. Сейчас нельзя скрыться, негде найти места. Где самые дикие места - везде наши.

Лаэртский: Может быть, попробовать именно в Непал?

Вьюгина: Да, вот...

Жириновский: Так вы же там были сами. Вас бы там и встретил бы. Везде наши люди! Везде! Рерих там же был везде. Где самые удалённые дикие места - вы там обязательно нашего человека встретите. При коммунистах если бы это было - я действительно мог бы куда-то забраться, но кто отпустит? Кто даст деньги? 20 долларов давали на поездку за рубеж. 20 долларов - на жвачку.

Лаэртский: Вот, знаете, большинство людей наших, которые до сих пор недовольны тем, что здесь происходит, они говорят: "Эмигрировать, эмигрировать". Все стремятся куда-то там в Швейцарию; сейчас мода появилась в Амстердам. А я им говорю: "Дя-я-я-ятлы! Надо эмигрировать на периферию России".

Жириновский: Вот, вот, вот...

Лаэртский: Вот, в Ялточку, приехал в Ялточку, снял хижинку ты там далеко. Ну да - люди знают, что там живёте вы, к примеру. Ну, годик...

Жириновский: Можно, можно... На берегу Волги - там тихо, спокойно.

Лаэртский: Или, например, Осташково.

Жириновский: Да, вот...

Лаэртский: Замечательно.

Жириновский: Можно найти. В нашей глубинке - вот рядом Тверская область. Пожалуйста...

Лаэртский: Тверская область, да.

Жириновский: Калуга, Оптина пустынь. Там прямо за этим монастырём в лесу монахи живут. Там же келью сделать - и всё, и никого нет.

Вьюгина: И монахи не будут приставать к вам...

Жириновский: Всё это можно, можно. У меня просто особая ситуация...

Лаэртский: А нет такого момента, что всегда живёшь и ждёшь, типа, вот сейчас закончится, например, геморрой с этой ситуацией, геморрой с той ситуацией - и наконец-то я оглянусь, отдохну, сяду, и позволю себе, так сказать, почувствовать момент. Мне, например, кажется, что вы как-то прям как торпеда, то есть, у вас оглянуться...

Жириновский: Да, да. Вот я мечтаю и ловлю себя на мысли - когда я получу возможность прочесть несколько книг? В тюрьме.

Лаэртский: Ну нет...

Жириновский: Меня нужно в Лефортово загнать хотя бы на трое суток...

Лаэртский: В тюрьме не кайфово. Когда в тюрьму зовут - это...

Жириновский: Это как пример... Нет, политическая тюрьма - там хорошо. Там нормально всё.

Вьюгина: Там тоже приходят, в глазок смотрят.

Жириновский: Нет, имеется в виду, чтоб было какое-то стопорное состояние.

Лаэртский: Чтобы было оправдание бездействию.

Жириновский: Да. Ты можешь остановиться и хотя бы несколько часов можешь что-то подержать в руках. Я не имею возможности какую-то книгу до конца пролистать. Оглавление... Такой сумасшедший полёт во времени... То есть, я здесь сижу - уже полчетвертого, а мне уже в полдевятого быть в МПС, а в полвторого быть в Кремле на обеде с президентом Ирана. У меня расписано всё моё время. Уже вперёд до конца года расписано. У меня нет ни отпуска, ни отдыха - ничего. Всё расписано... Я искусственный человек, я как робот уже. Я перестал быть личностью, то есть, это тоже политический наркотик, он убивает.

Вьюгина: Но по-другому вы всё равно не сможете уже.

Жириновский: Не я не смогу, это такой ритм жизни. Я смогу - пожалуйста, ради Бога... В сумасшедший дом запрятать, или в тюрьму, и через 2-3 месяца выйдет другой человек, так сказать. Клонирование будет, может быть, и чё-нибудь такое сделать, так сказать... Второго, третьего... Трёх, четырёх иметь, так сказать, и в разные места их направлять. Один здесь - в радиоэфире целые сутки, другой пошёл с визитами куда-то и так далее...

Лаэртский: (смеётся) Да, да, да...

Жириновский: В этом плане хорошая замена будет. В этом будет счастье человека - можно будет в трёх, четырёх лицах.

Лаэртский: Давайте тогда, наверно, последний на сегодняшний день звонок послушаем.

Жириновский: Чтоб можно было двигаться дальше.

Лаэртский: Да. Здравствуйте, вы в прямом эфире, наше внимание к вам беспредельно. Говорите.

Слушатель: Алло.

Лаэртский: Да.

Слушатель: Здравствуйте.

Лаэртский: Здравствуйте.

Слушатель:Это "Монморанси"?

Лаэртский: Безусловно.

Слушатель молчит.

Жириновский: Он не верит.

Лаэртский: Не верит.

Слушатель: Алло.

Жириновский: Да, да, говорите!

Лаэртский: Вы будете говорить?

Слушатель: Да...

Лаэртский: Слушаем вас.

Слушатель молчит.

Лаэртский: Нет, как-то Тормоз его фамилия... Доброй ночи, вы в прямом эфире, наше внимание к вам беспредельно.

Слушательница: Ой, здравствуйте!

Лаэртский: Вот, это приятно. Да, вы не волнуетесь?

Слушательница: Волнуюсь.

Лаэртский: И я тоже дико волнуюсь, с самого позавчера у меня вот... Как машину очередную угнали, так я в волнениях. Рассказывайте.

Слушательница: Владимир Вольфович, а можно задать вам вопрос, конкретно касающийся меня и дорогого мне человека?

Жириновский: Можно задать. Вот, я смотрю, все женщины задают конкретные вопросы - чё-то случилось, плохо живут, а мужики - всё в основном абстрактные.

Слушательница: Нет, нет...

Жириновский: Творческая натура. Чувствуете?

Слушательница: Владимир Вольфович...

Жириновский: Ни один мужчина не жалуется. Женщины только жалуются. Жалуются. Из Нижнего Новгорода пожаловалась, около Христа Спасителя живёт, вот эта жалуется. Вы всю жизнь жалуетесь. Вам всё не нравится...

Вьюгина: Мы хотим, чтобы вы решили наши проблемы.

Жириновский: Никогда мы их не решим, отключитесь от проблем. Пожалуйста, слушаю вас.

Слушательница: Владимир Вольфович, вы ведь военный человек.

Жириновский: Да. Давайте говорите. Военный я. Жандарм.

Слушательница: Вы знаете, командир батальона...

Жириновский: Что он делает?

Слушательница: Ему понравился бушлат курсанта пятого курса, без пяти минут лейтенанта.

Жириновский: Ну и что?

Слушательница: И он поставил условие - или ты отдаёшь мне бушлат, или три месяца до выпуска без увольнения. Как бы вы поступили на месте курсанта? Пожалуйста...

Лаэртский: Спасибо.

Жириновский: Я этому курсанту куплю новый бушлат. Пусть он отдаст этому командиру свой бушлат. Я ему куплю, и он будет в увольнениях ходить, и тот будет... и сыты... И волки сыты, и овцы целы.

Лаэртский: И бушлата два...

Жириновский: Не надо мелочиться. Бушлат я ему дам, но не надо проблем... Такая ерундовая проблема... Ерунда! Я ему дам бушлат, всё... А увольнение - зачем он вам нужен в увольнении? Пускай служит там. Это ж хорошо - в казарме постоянно, всё...

Лаэртский: Пошёл служить - должен делать это с полной ответственностью.

Жириновский: А увольнение - это разврат. Опять приедет там... дома чё-то там... пирожки.

Лаэртский: Ныть начнёт потом. Вернётся туда - ныть начнёт.

Жириновский: Всё, всё... Нормально всё. Пятый курс тем более. Последние у него месяцы остались, в июне уже будет офицером он, и всё... В любом случае, если надо - я ему куплю бушлат. Мой телефон - 292-92-42. Я обещаю новый бушлат этому курсанту и...

Лаэртский: И всей компании!

Жириновский: Да, и всем им по бушлату могу купить - лишь бы хорошо было. Будут счастливые и довольные. Приятно делать доброе людям.

Лаэртский: Владимир Вольфович, спасибо, что вы нашли время посетить данную программу, учитывая то, что она всё-таки ночная. Но могу сказать, что ночные жители, они же совы und филины - они обладают, на мой взгляд, более незаурядным мозгом, нежели дневные там всякие синицы und эти вторые... как их зовут?

Вьюгина: Снегири.

Лаэртский: Жаворонки и снегири. Да, вот. Поэтому я думаю, что данная программа - она, в общем-то, достигла своей цели, по крайней мере, я получил удовольствие несказАнное, Лилия Витольдовна, я вижу - тоже.

Вьюгина: Да-а-а-а!

Лаэртский: Вот. Я надеюсь, что это, может быть, и не последняя встреча... Когда-нибудь, когда вы захотите снова очутиться в такой расслабленной обстановке привольной - милости просим.

Жириновский: Да, рекорд нужно побить до упора, сколько там? До четырёх, до пяти, до шести, до восьми?

Лаэртский: Обычно до пяти, до полшестого.

Жириновский: Ну, до пяти, до шести - на максимум это сделать. Я тоже считаю, что ночью если бодрствуют - то это в основном умные люди. Идиоты спят, они и днём спят, и ночью тем более...

Лаэртский: Причём, даже не хотят этого - их вырубает.

Жириновский: Всё равно вырубает, всё равно ничего не соображает, он никогда не позвонит, у него рука не дотянется. До холодильника рука дотянется, в туалет...

Лаэртский: Даже некоторые, знаете, ставят около себя, чтобы...

Жириновский: Накрыться не может даже.

Лаэртский: Да! Лежит, лежит...

Жириновский: Лежит, и одеяло не может... знать где у него чё лежит.

Лаэртский: Мохнатка торчит.

Жириновский: Бельё не может поменять, не может раздеться.

Лаэртский: А некоторые даже приходят, и просто - бах! И не помывшись.

Жириновский: И всё, всё, всё, всё...

Лаэртский: "Ох, устал!" - говорит.

Жириновский: Нормальный такой, очень умный человек - он действительно ночью чаще всего не спит, ему не даёт возможности новая информация... Он устал от этой жизни и...

Лаэртский: Обдумывает.

Жириновский: Действительно, наиболее умные люди - они бодрствуют, и, тем более, выходят в эфир с нами, и я думаю, что такой эфир может собрать самых умных людей нашей страны и всей планеты, и это нужно дальше расширять, пропагандировать. Это своего рода фильтр. Идиоты обязательно спят сейчас. Ни один пьяница, жулик, вор - они ничего не слушают. Всё - они отключились, они считают бабки, они уже пьяные, или они мучаются...

Лаэртский: Или в дискотеке пляшут.

Жириновский: И вот, пляшет! Он сонный сейчас ловит такси, и едет домой. А нормальные умные люди сейчас спокойно были с нами в эфире, и надо их приучать к этому эфиру, чтобы они чаще отвлекались на него, и действительно - это идёт не просто обмен информацией, а созревание интеллекта. Будущего... лучшей части нашего общества, и это будет как бы стимулом для того, чтобы дальше жить, развиваться. А я прощаюсь и надеюсь, что радиослушатели будут дальше слушать эту прекрасную передачу. До свидания.

Лаэртский: До свидания.

Вьюгина: Спасибо вам, до свидания.
 

 1   2   3   4 

  laertsky.com  |  монморанси  |  2001
подсчетчики

 

Александр Лаэртский: laertsky@mail.ru. Администрация сайта: vk@laertsky.com.
По всем деловым вопросам пишите на любой из этих адресов.
При использовании оригинальных материалов сайта просьба ссылаться на источник.
Звуковые файлы, размещённые на сервере, предназначены для частного прослушивания.
Несанкционированное коммерческое использование оных запрещено правообладателем.
  laertsky.com     msk, 1998-2023