Беседа с Владимиром Жириновским. Часть 1

Дата - 12.03.2001 г.

Александр Лаэртский, лидер Либерально-демократической партии России, заместитель председателя Государственной Думы РФ Владимир Вольфович Жириновский, независимый эксперт, генеральный директор женского консультационного центра "Инесса Арманд" имени Николая Мышкина, лидер неформального движения "Женское достоинство" Лилия Витольдовна Вьюгина-Ноздрачёва.

Распечатал Виталий.
 

Лаэртский: Здравствуйте, геройские орлы - вот, собственно, уже и 12 марта на дворе, но как-то не чувствуется облегчения. Я в том смысле, что погода, она продолжает быть безрадостной. Не хотелось бы сойти за какого-то старого ворчуна und пердуна, всё время говорить о погоде, но тем не менее это так - начинает уже дико бесить всё, что происходит за окном. Сегодня у нас в студии будет гость, его я по традиции представлю в тот момент, когда он уже появится в студии, телефон мы также подключим и будем по нему общаться, номер его я вам несколько позже напомню, ну, а сейчас прозвучит недолгосрочная, скажем так, пиеса.

[ ... ]

Лаэртский: И сегодняшние гости нашей программы... Я всё-таки начну с представительницы женского пола, тем более у них надысь тут случился праздник, хотя и полностью, на мой взгляд, выдуманный, не имеющий даже, не побоюсь этого слова, права на существование, в силу того, что первый день весны - это прежде всего хорошая погода, а когда с неба сыплется жуткая перхоть, то делать вид, что у тебя хорошее настроение, бегать за какими-то вениками, именуемыми цветами - это, в общем-то, не по кайфу, и неприлично даже в какой-то степени. Но, тем не менее - это Лилия Витольдовна Вьюгина-Ноздрачёва, независимый эксперт, генеральный директор женского консультационного центра Инессы Арманд имени Николая Мышкина и лидер неформального движения "Женское достоинство".

Вьюгина: Здравствуйте.

Лаэртский: Да, здравствуйте. И гость в студии - это Владимир Вольфович Жириновский - лидер Либерально-демократической партии России, заместитель председателя Государственной Думы Российской Федерации. Здравствуйте, Владимир Вольфович...

Жириновский: Доброй ночи.

Лаэртский: Вот вы знаете, в последнее время меня, например… и по мне это видно, да?.. очень тяжело чем-то напугать. Но я был нешуточно напуган, включив как-то по ошибке телевизор и увидев там такую агитацию настойчивую на тему того, что, дескать, "купите вашим детям неких телепузиков". Причём этих уродцев шесть, на мой взгляд, они одинаково уродливы, но почему-то цены у них разные, то есть там один дороже... Мне стало очень страшно, до слёз, представляете, на тему того, что когда-нибудь мой ребенок подрастёт, придёт и скажет: "Саша, а купи мне телепузика". Я считаю, что от телепузика до покупки в школьном туалете героина, в общем-то, всего два шага. Это всего лишь один из таких случаев, когда на девственно чистое детское сознание оказывается, на мой взгляд, весьма профессиональное давление. Я не думаю, что это ошибка чья-то или, попросту говоря, небрежность в детском воспитании. Я считаю, что это конкретная диверсия. А может быть, не сочтите меня параноиком, может быть, это есть новый виток "холодной войны", потому что старшее поколение России практически полностью побеждено - и, значит, нужно начать нахлобучивать детские мозги. вы вообще знакомы с этим явлением, о котором я сейчас сказал - "телепузики"? Это реально существующая вещь...

Жириновский: Это вот, типа... выходит таких шесть, что ли, их, - зелёный там, жёлтый.

Лаэртский: Да, их там шесть! Мохнатые.

Жириновский: Мохнатые. Они весёленькие, бегают друг за дружкой. У них батарейки на спине.

Лаэртский: Да, да, да! У них. Позже я узнал, что ещё, оказывается, видеокассета выпускается с данными монстрами, и, что больше всего меня поразило... я проконсультировался у специалиста - эти монстры заведены на определённые монотонно повторяющиеся фразы; образно говоря, например: "Маша пришла", что само по себе является зомбированием мощным, потому что вложи туда потом "Иди убей папу" или "Иди купи у дилера героин" - и неокрепший телесный болван ребёнка пойдёт и это произведёт. Вот мне стало по-настоящему страшно. Я клянусь.

Жириновский: Ну, это есть вообще, на Западе такая культура или такое направление пропаганды - когда превращают в идиота человека. Такое абстрактное что-то - оно опасно. У нас этого не было никогда, у нас были конкретные персонажи, будь то сказка или мультфильм, но в любом случае положительные персонажи, а это совсем что-то отвлечённое - какие-то телепузики, они радуются - какой-то искусственный мир. Мир, который может возникнуть в голове уже у наркомана, когда он ничего не понимает. И вот приучают и малышей к этому. В этом плане вы правы. Я считаю, что с этим нужно бороться.

Лаэртский: А каким образом? вы всё-таки находитесь несколько ближе к орудию, с помощью которого можно кого-то нахлобучить, нежели я. Каким образом вот эта интервенция-то произошла? Потому что буквально недавно по телевидению транслировался замечательный, на мой взгляд, мультфильм "Аленький цветочек" с тёплыми красками, с реальными даже какими-то людьми... Самая настоящая такая, добрая российская мелодрама, снятая в жанре мультипликации, не побоюсь этого слова. И вот на грани этого я не понимаю, где этот канал, через который сюда проходят мультфильмы про всяких китайских трансформеров, про каких-то черепашек Бздидзя, вот эти самые телепузики. Может быть, давно уже пора бы найти этот канал и нахлобучить - отнять у них деньги и поделить попросту?

Жириновский: Надо найти. Можно найти. Этим всем должны заниматься определённые органы. Это может быть в системе Министерства по печати, это может быть комитет по информационной политике Государственной Думы, это может быть даже какое-то подразделение Федеральной службы безопасности, это может быть отдел какой-то в администрации Президента, это может быть какой-то общественный совет, который бы отслеживал, смотрел... Ведь наркотик не только опасен… вот порошок купил где-то человек или шприц, укололся - а это ещё и такой идеологический наркотик. Мы привыкли думать, что холодная война была при коммунистах, а сейчас она идёт в ещё более жутких формах. Она идёт через торговлю, когда вроде бы всё должно быть снято, не должно быть никаких границ, и когда снимаются границы для любой информации, для передвижения любых услуг, то нам забрасывается специально то, что приводит к деградации человека с самого начала восприятия этой новой информации.

Лаэртский: Они, кстати, не были осязаемы, а находились на уровне какого-то ощущения, может быть, культурного, внутри человека. То есть даже любой чиновник, будучи самым тупым, понимал, что та продукция, которую через него пытаются продвинуть на российский рынок, она как-то попахивает несвежими креветками. Не знаю, как объяснить это чувство... Вдруг, в какой-то миг это всё прорвало. Может быть, им платят большие деньги...

Жириновский: Вот, вот, вот, вот. Самый страшный наркотик в мире - это деньги. Страшнее его нет. И он засасывает человека даже сильнее, чем обычный наркотик или какая-нибудь игра в казино. Или фанаты спорта. Самый страшный - это деньги. То есть, человек не может остановиться.

Лаэртский: А вот вы обратили внимание, кстати, если проследить динамику развития событий в этой области - это опять же, возвращаясь к телепузикам… Они появились спустя определённое, достаточно короткое время после того, как автор "Чебурашки" дико, в общем-то, зажадничал и начал судиться с детьми за своего персонажа. Я имею в виду конфеты "Чебурашка". Цитирую автора: "Я годами пишу одну детскую книгу, а при этом некоторые"… - не буду говорить, кто эти "некоторые"… "убивают в ребёнке за один час всё светлое..." - ну, понятно. И тут же он судится. То есть, практически на российском рынке не осталось своего "Чебурашки", появились импортные адские телепузики. "Адские" - это я не говорю ради красивого слова. Я вообще считаю, что это какой-то сатанизм, попросту говоря, раз меня это искренне испугало. Может быть, это ещё связано с тем, что внутри нашей страны нет никого, кто смог бы сгенерировать хоть какую-то альтернативу этому дебиляторству, которое прёт со страшной силой. Оно же яркое, оно цветное, да?

Жириновский: А всё дурацкое и противное всегда сразу впечатляет. Как пьяный человек - он же производит впечатление. Трезвый такой - он серый человек, молчит, а максимальное впечатление производит пьяный или хулиган на улице. Все идут - не замечают, сколько там гениев мимо проходит. Стоит хулигану что-то начать делать - сразу максимум внимания. Это всё, действительно, воздействие на мозги, на мозги молодого поколения, потому что старшему не втемяшить это - оно закалённое. А вот чтобы выросло инфантильное совершенно поколение... Я уже вижу по ним, двадцатилетние - они уже тупые до упора.

Лаэртский: Я их грудничками называю.

Жириновский: Они ничего не хотят. Только интересуют деньги - сколько платят. То есть, он будет делать любую работу, лишь бы там была бы зарплата 5000 рублей, 10000 рублей. Всё. И он её будет делать, не задумываясь...

Лаэртский: О последствиях...

Жириновский: И ничего не хочет. То есть, уже выросло это поколение страшное. То есть - две крайности. При коммунистах...

Лаэртский: А вот вы сказали о старших людях, извините, что я вас перебиваю, но тем не менее… К примеру, я наблюдал за теми безумиями, которые периодически происходят на улицах, да? То, значит, одни бегут защищать Белый дом, другие там... я слабо в этом разбираюсь, но там участвуют достаточно взрослые особи, причем обоих полов, то есть мужчины и женщины. То есть, видимо, есть какой-то рычаг психологического воздействия не только на двадцати-, двадцатипятилетних грудников, но и сорокалетних грудничищ.

Жириновский: Есть, есть. Вот эти двадцатилетние, они уже выросли - это как бы горбачёвцы , молодые горбачёвцы, они родились в восьмидесятом году условно. При начале свержения советского режима им было ещё пять лет, они не понимали, и уже выросли в новой эпохе. Поэтому они уже плод новой эпохи. Они опасны. То есть они готовы будут к любым действиям, их можно будет повернуть в любую... а если мы допустим то, чем сегодня нас пугают... Которым сегодня три года, пять лет - смотрят телевизор, этих телепузиков или ещё какие-то там персонажи, эти ещё хуже будут. То есть, мы дождемся того, что в школах будут стрелять.

Лаэртский: То есть, мой страх - он не беспочвенный.

Жириновский: Конечно! Америка к этому пришла. Это самая бездуховная страна - они уничтожают собственное поколение. Там нет ничего, там страшно что происходит. Там люди... только одна у него проблема - дом, машина, бифштекс, так сказать...

Лаэртский: Поп-корн ещё... да...

Жириновский: Вот какие-то всё цифры, цифры, цифры.

Лаэртский: А вот вы заметили... Меня не напугало, а сперва порезвило... вот, думаю, дебилы-то, а потом тоже такой ужас немножко стал в мою душу пробираться - показывают по телевизору, по-моему, по этому жуткому каналу МTV какую-то девку, и типа там напишите сценарий для клипа, и вы будете стоять на одной сцене, цитирую: "с перчинкой" и дальше какое-то имя идёт. То есть она, оказывается, певица. А ведь, кстати, через музыку наиболее активно можно воздействовать на мозги своих, так сказать, потенциальных жертв.

Жириновский: Идиотские каналы - и MTV и СТС. Они сделали клип, например, на МTV - максимальный эффект достигается, когда вся группа взрывается на куски. То есть, они сводят с ума человека. Ты достигнешь этого эффекта оргазма, когда всё сгорит, всё лопнет, одни ошмотья полетят. Самый "лучший" у них клип, кстати, когда всё уже, ничего не действует, люди не запоминают ничего, или СТС... там эти чаты, так сказать...

Лаэртский: О-о-о-ой у-у-у-у!

Жириновский: Там вообще ничего нет. Не понятно. Дурацкие имена!

Лаэртский: Это, кстати, то, что меня тоже дико пугает. Вы знаете, что мне это напоминает?

Жириновский: Там имён нет, даже кличек нет! "Ты приди! Ты мне отдай! Где твоя фотография?" Там же нет ни человека, ни понятия, ничего - он просто как животное.

Лаэртский: Да, да, да! Вспомните, раньше в периферийных газетах ещё до того, как появились электронные средства массовой информации, была вот такая же там переписка. То есть, частная переписка - и там можно было посылать приветы в газету, типа "Митечка, я тебя люблю, у меня в комодике твои сырнички" - имеются в виду носочки. Вот этот полный дебилизьм - он перенёсся сейчас в сеть. Насчет чатов, кстати... меня порадовало... не хотелось бы в политику лезть, но поскольку я ей напуган, то надо как-то это сглаживать, компенсировать...

Вьюгина: Давай лучше не в политику. Тут об оргазме сказали, я хотела вопрос задать...

Лаэртский: Да подожди секунду, дай ты, я ещё хочу вкратце закончить фразу.

Жириновский: Пожалуйста, пожалуйста...

Лаэртский: Насчёт рекламы многие говорят, что ваши дебаты насчет рекламы... пустым занимаются... Ничего подобного. Я считаю - это одно из первоочередных дел, а второе дело очередное - это... вот эта служба "Р5", по-моему, которая занимается средствами массовой информации, в том числе и интернетом... попросту, прикрыть все эти чаты, как оболванивающее такое место сборища потенциальных онанистов. Да. (Почему же потенциальных? Вполне себе кинетических - В.К.)

Жириновский: И вообще вот по рекламе... тут как раз и политика есть... Например, отец Кирилл, владыка Кирилл, он вёл свои передачи для православной России, мы же в православной стране живём, по воскресеньям в 9 утра. По субботам в 9. Сейчас его переместили в воскресенье в 7 утра, а в его время выступает зарубежный проповедник. Почему в нашей стране? За рубежом бы никогда не допустили, чтобы русский священник вдруг по парижскому телевидению в 9 утра выступал бы в самое смотрибельное время в субботу, допустим. Французы возмутились бы - как это? С переводчиком на французский язык ко всей Франции обращается какой-то чужак. Они бы были возмущены! Это вообще было бы надругательством. У нас элементарно - русского священника задвинули на 7 утра в воскресенье - все спят в 7 утра в воскресенье, а он выступал раньше в 9 утра в субботу, когда ещё люди привыкли бодрствовать, начало выходных... дали зарубежного проповедника. Чем они обосновывают? Что он, русский священник, не может платить за это хорошее время, а этот зарубежный платит. Тогда почему он платит, зарубежный этот? Кто за него платит эти деньги-то? Надо ж об этом подумать. Кому-то выгодно...

Лаэртский: Англичане, видать, платят...

Жириновский: Кому-то выгодно, чтобы зарубежный проповедник оболванивал миллионы верующих. Миллионы верующих. Вот проблема сейчас! Не безобидно!

Лаэртский: Владимир Вольфович, ситуация-то в русской церкви - она тоже печальная. Я просто своими глазами видел - к примеру, на Кропоткинской стоит этот здоровый храм. Он, ну я не знаю... выглядит, что мой Hummer, когда я его новый брал, только растаможил. И в то же время я посетил Нилову пустынь, это недалеко от Осташкова, где живут истинно верующие люди в дикой нищете. То есть, я считаю - к примеру, если есть, пусть это плохое слово, но такое слово есть... общак. Да? Он есть у воров. Назовём этим словом и общую собственность церкви, да? Очень неравномерно распределены эти средства, понимаете?

Жириновский: Здесь причина в том, что светское вмешательство. Церковь никогда бы этого не сделала. Церкви выгоднее восстановить старые храмы, которые есть по всей стране. Это делает московское правительство. Ему это выгодно было. Вот... "мы создадим храм..." То есть, элементарно деньги собрали с предпринимателей Москвы.

Лаэртский: Да, да, да...

Жириновский: Поступило письмо. 100 тысяч теми старыми, 100 миллионов на такой-то счет. А потом говорят "народ собрал". Да народ ничего не собирал - у народа нет денег. Собрали с богатой Москвы, где у кого-то действительно есть деньги. И построили. Это определённая фальшивка опять. Коммунисты старые, они все: "К такому-то числу мы воздвигнем храм!" Они сами разрушали, а теперь сами их воздвигают.

Лаэртский: Да, да, да! А вот скажите, ведь там же тоже сидят взрослые люди, вроде как, не дураки - я имею в виду московское правительство, да? Вот, когда они создают из такого культурного города, попросту говоря, квартиру с евроремонтом - они создают иллюзию, особенно у западных, назовём их так, инвесторов (сокращенно ЗИ), что вся Россия как Москва. То есть, тем самым они ходят по какой-то такой серьёзной грани, они взяли на себя ответственность заявить, что, скажем, где-нибудь в Малоярославце люди живут не хуже, чем в Москве. Пусть это напрямую не говорится, к примеру, но у людей недалёких, которые жрут свои гамбургеры, такое впечатление складывается по Москве. Самоконтроль-то должен быть?

Жириновский: Ну... Москва - как витрина, это чисто витринный город, он же чужой город, он не является столицей государства. Его искусственно снова создали, чтобы показать, что можно так. Но чтобы всю страну так делать, нам нужно 200 лет. У нас этих 200 лет нету. То есть, это останется как картинка. Как Брежнев хотел сделать Москву коммунистическим городом, сегодня мы без лозунга, действительно, сделали Москву капиталистическим городом. Как капитализм в Москве всё отлично сделали, но этого ресурса не хватит на всю страну. То есть - остается игрушкой.

Лаэртский: До Урала, может, долезем, но...

Жириновский: И до Урала не дойдёт. Уже за кольцевой дорогой всё совсем по-другому. Уже Московская область резко отличается. Совершенно...

Лаэртский: Согласен.

Жириновский: ...это другой мир, другой мир. Это опасно, это неприятно.

Лаэртский: Вы знаете, у нас в прошлом эфире был Андрей Туманов, главный редактор газеты "Ваши шесть соток", и он выдвинул, на мой взгляд, очень интересную идею. Я понимаю, что она уйдёт, как говорится, в никуда - но тем не менее идея интересная. Говорит: "Я могу судить о благосостоянии населения по количеству самозахватов под картошку вдоль полотна железной дороги, являющегося, по сути, собственностью железнодорожного хозяйства". Вот, говорит, после того всем печально известного кризиса резко увеличились эти самозахваты, затем пошли на нет. Вполне возможно, что имеет смысл какого-то отдельного чиновника, назвав его, к примеру, "картофельник", сажать в поезд и направлять... И смотреть, чтобы он снимал на камеру это всё. "Ага, вот там что-то стало много самозахватов... Значит, в стране не всё в порядке, надо принимать какие-то меры". Потому что есть опасение, что из-за кольцевой дороги скоро придут и начнут, в общем-то, дико рубать нас тут штыками, топорами und прочими острыми предметами. Причём начнется это очень неожиданно.

Жириновский: Да, это как стихийное бедствие, внезапно вот...

Лаэртский: Да!

Жириновский: Едут, едут - нормальная дорога, раз - лавина через полчаса. Дорогу занесло и 200 человек оказались под снегом, хотя они прекрасно понимали, что это опасный участок, каждый год там сходит лавина. Так и здесь. Мы - страна, где вечная революция. Сейчас богатая Москва - всё хорошо, но провинция всё беднее и беднее живет, потому что богаче наш город. Это кому-то всегда выгодно - разделение страны по такому принципу. То есть - география сегодня. Сегодня нет уже классовой борьбы, а именно география, когда опредёленные точки живут великолепно - Москва, Петербург, может быть, ещё несколько точек по стране, а остальное всё в ожидании и с тяжёлыми последствиями. То есть, это всё делается деньгами. Помните, у нас шахтёры стучали на Горбатом мосту?

Лаэртский: Помню.

Жириновский: А почему сейчас не стучат? Условия жизни у них сегодня хуже. Хуже. Вот у них есть совесть? Всё оплачено было. Как революции все оплачены. Вы же знаете, что революции все оплачены?

Лаэртский: Конечно!

Жириновский: Никто на революцию никогда не подымется.

Лаэртский: Ни один нормальный человек.

Жириновский: Сегодня в Москве и Петербурге куда больше людей обездоленных, голодных и жаждущих революции. И никакой революции не происходит. Нет группы товарищей, которых прислали бы, которым заплатили и они сказали: "Вчера - рано, завтра - поздно. Сегодня, 7 ноября 2001 года мы будем брать Кремль". Нет таких - то есть, вопрос искусственный. Условия есть, нет группы захвата. А в 17-м условия жизни были лучше, чем сегодня.

Лаэртский: Но, видимо, кто-то...

Жириновский: Смогли поднять.

Лаэртский: Да. Смогли. Смогли. Да, да, да.

Вьюгина: А вот смотрите, в Приморье на самом деле революцию смогли сделать даже без денег, просто людей поморозили для того, чтобы Наздратенко снять. Это ж вообще просто садизм какой-то вышел.

Лаэртский: Ну почему? Это политическая б-ба-ба-борьба. Извините, я волнуюсь.

Вьюгина: Но люди-то мёрзли!

Лаэртский: Ну, мёрзли так мёрзли. Мёрзли и...

Вьюгина: И горели, потому что печурки топили и не успевали следить.

Жириновский: Новые, новые технологии... Даже в этом происходит...

Лаэртский: Да, кстати, новые технологии в революционном действии.

Жириновский: Чтобы убрать какого-то губернатора, такую могут акцию провести, что люди сходят с ума и уже рады, наконец, что, допустим, он ушёл, хотя он должен был хорошим быть, но чтобы добиться результата, иной раз совершаются действия очень, так сказать...

Вьюгина: И теперь у нас рыбу поглушат, потому что он главный по рыбе. Рыбу поглушат и его оттуда...

Лаэртский: Главный по рыбе...

Вьюгина: Да, он главный по рыбе теперь, Наздратенко.

Лаэртский: А вот хотелось бы тут немножко отследить спираль эту. Вы говорите: "Вспомните шахтёров, которые касками стучали", да? А я вот вспоминаю ещё более ранние времена...

Жириновский: Не только касками стучали. Им туалет дали! Представляете? Забастовка.

Вьюгина: Так они бы загадили всё.

Жириновский: Им баню предлагали. Им что не предлагали! Как будто бы они вообще приехали отдыхать в Москву.

Лаэртский: Комфортная забастовка такая.

Жириновский: Взять полностью на обеспечение - вот до чего доходит. Это дико, искусственно, посмотрите...

Вьюгина: Им из ресторана возили еду ещё.

Жириновский: Посмотрите, какие забастовки на Ближнем Востоке - люди погибают в течение дня! А эти сидят, весь день стучат! Ну, поехали в баню...

Лаэртский: В тепле причём.

Жириновский: ...привезли. Всё нормально.

Лаэртский: А ещё им приносили люди пирожки und выпивку.

Жириновский: Люди отдыхали, отдыхали. Отдыхали... И потом моментально свернули все свои, так сказать... и уехали...

Лаэртский: Кончился прайс.

Жириновский: Да... Или захват железнодорожных путей. Чего сейчас не захватывают? Те же проблемы! Но кто-то не подталкивает к этому. Кто-то не говорит, что, ребята, давай... А знаете, почему делали? Только наметилась возможность использования Транссиба для переброски грузов с Тихого океана в Европу. Все стали подсчитывать - дешевле. Лучше, удобнее. Раз! Начались захваты. И западный инвестор им говорит: "Нельзя, опасная дорога. Мы на неё переместим грузы, они перекроют пути"...

Лаэртский: Захватят ещё...

Жириновский: "...мы больше потеряем". Сейчас западные инвесторы не собираются вкладывать деньги в эту дорогу - никаких захватов. Никто не выходит на железнодорожное полотно. То есть, всё то, что происходило 100 лет в России - всё было оплачено. Всё до сих пор. И уже будущие войны оплачены, понимаете? Мы пока сидим здесь, где-то уже идут переводы денег на совершение каких-то акций.

Лаэртский: Кому-то уже греют...

Жириновский: Вот, война в Средней Азии. Она уже готовится. Мы пока сидим, статую Будды разрушают. Это уже набат!

Вьюгина: Уже, вроде, всё - разрушили.

Жириновский: Это уже набат! Скоро будет гореть Ташкент, Душанбе, Бишкек, Алма-Ата, то есть, уже это оплачено. Это будет 2002 год. А могут даже в этом году. То есть, мир стал сегодня весь капиталистическим в этом смысле. Действительно, капитал правит миром. Капитал! И духовность, она нигде никому не нужна, потому что человек задумается - ему станет страшно... "Как же так? Что это происходит?"

Лаэртский: А вы согласны с таким утверждением Яна Густавовича Бартновского, политолога, что в мире существует всего 2 типа денег. Первый тип денег - это американский, или они же англосаксонские деньги, и второй тип денег - это деньги, сворованные у американцев и англосаксов?

Жириновский: Ну, это в определённом смысле - да. Да, да. Потому что англосаксы - это как бы правители мира...

Лаэртский: Причём они не рассчитали, то есть Америка-то, она сейчас немного расправила, пиджак купила помощнее и уже, в общем-то, лупцует и нахлобучивает самих несчастных англосаксов.

Жириновский: Да...

Лаэртский: Я там побывал, они уже такие, опущенные все ходят.

Жириновский: Да, потому что это бумеранг. Такой механизм...

Лаэртский: Да, по-мощному...

Жириновский: ...который разрушает их самих. Их самих тоже разрушает. И это опасно. То есть они могут ради денег и на это пойти. Какая-то кучка дельцов самой Америки приведёт к тому, что Америку будут разрушать... Но они-то, заперевшись на высоком 108-м этаже где-то с последним банком их денег, будут продолжать эту линию проводить, на полное самоуничтожение. Опасен мир бездуховный, когда кроме денег, никаких тормозов нет. Это очень опасно.

Лаэртский: А вот если бы действительно это осознавали все, а не только мы тут присутствующие в студии и ещё небольшая часть людей, то давно бы Россия, например, порвала бы все отношения с Интерполом, в силу полной глупости этих отношений, и каким-то образом даже пыталась бы поощрять, например, похищение оттуда дорогих автомобилей. То есть, пригнал оттуда ворованный джип - здесь получай к нему сменные диски; или, например, зарезал там банкира, ограбил банк - приезжай сюда, здесь положи немножечко в наш Национальный банк этого прайса, остальное возьми себе. То есть, грубо говоря, да, это можно назвать второй Мексикой, но с другой стороны - это схема, по которой действовала Америка на заре своего становления. Зачем изобретать что-то новое, и что, вообще, за ерунда такая, этот... Интерпол какой-то?

Жириновский: Вот это нас только и спасает. Они бы с удовольствием нас уничтожили, но они просчитали, что если Россию разрушить как государство, то здесь именно это и будет. То есть такая неуправляемая масса, хаос... Есть столько опасных вариантов, что пойдут наркотики... Вся Россия начнет заниматься наркобизнесом, и всю Европу мы уничтожим чисто наркотиками. Появятся бешеные деньги, потому что наркобизнес - самый дорогой. Контрабанда оружия на втором месте, и всё остальное - золото, нефть, газ - всё это пойдёт контрабандой, не будет государства, будут сплошные убийства. Это как раз и будет. То есть, Европа погибнет. Если не будет России - Европа будет уничтожена. И Америка на пороге огромного кризиса - там тоже всё держится чуть-чуть. Может уже кризис начаться в этом месяце, или через год...

Лаэртский: ...столько фальшивых...

Жириновский: В любом случае в течение пяти лет эти страшные события могут произойти. Сегодня дилемма у Америки - или способствовать уничтожению России и напугать весь мир и Америке продлить существование, или естественным путем пускай всё идёт, Америка рухнет. И у России появится шанс. Не потому, что мы набрались здоровья, у нас много талантливых людей и мы подымаем свою страну, а именно в результате гибели Америки. Финансово-экономической гибели. В этом смысле лишь... Денежная масса долларовая, она обрушивает саму Америку, ибо уже количество долларов необеспеченных так привалило...

Лаэртский: Фальшивки, попросту говоря.

Жириновский: Любая страна может предъявить все доллары, собранные в этой стране только, Америке - и начнётся страшнейший финансовый кризис, из которого Америка не выпутается никак уже.

Лаэртский: А вот в связи с территориями. Приветствуете ли вы мнение господина Дугина, касающееся единой Евразии, то есть, образно говоря, что немец может котомку на плечи положить и пешочком пойти за Урал, а какой-нибудь сибиряк пойти в Швейцарию. То есть смысл-то в том, что, по идее, что есть, например, Англия? Небольшой островок, и раньше, до армии я мог просто так сказать: "Пу!" - и его нет. Да! Япония также. Америка, как ни крути, тоже остров, да? А люди - они не имеют, мне кажется, права делить на границы землю. Это могут быть какие-то границы... например, вот - лес посажен. Не более чем административные. А то, что существует серьёзная граница между, например, нами и Чехией сейчас - это уже заведомо сатанизьм какой-то... Живя на одном куске земли, нельзя его дробить.

Жириновский: Это как бы возврат бумеранга в Европу. Она всё время обвиняла нас, что мы за железным занавесом, а сегодня от нас отгородилась шенгенской зоной. Шенгены!

Лаэртский: Надо это ломать как-то!

Жириновский: Поэтому будущее человека только за этим - никаких виз, никаких таможен, никаких границ, никакого понятия "национальность" - это же самое страшное сегодня.

Лаэртский: Причём унизительная и какая-то непонятная вообще категория.

Жириновский: Да. Нам пытаются навязать какую-то половую дискриминацию. Что такое 8 Марта? Это ж дикость какая-то!

Лаэртский: Дикость!

Жириновский: Женский день... Представляете, был бы мужской день? Мне было бы неприятно, если был бы мужской день.

Вьюгина: Да какая разница? Главное, что это ещёё один выходной.

Жириновский: И он не нужен.

Лаэртский: А это тоже неправильный подход! Это значит, что вы свою работу не любите. Я дико злюсь, когда праздники.

Жириновский: Не должно быть их, это разврат!

Лаэртский: Ну... только день рождения, может быть...

Жириновский: Собственный.

Лаэртский: Да, собственный. И ещё человек имеет право на праздник - это когда он встаёт с утра, это один раз в году ему удаётся, и чувствует, что сегодня у него хорошее настроение, и он не в силах идти на работу, потому что у него праздник.

Жириновский: Пусть отдыхает.

Лаэртский: Да, пусть отдыхает. А все календарные праздники - это дебилизм.

Вьюгина: ...по очень важному мне политическому вопросу.

Лаэртский: Ну, давай.

Вьюгина: Дело в том, что я как уроженец Прибалтики хочу спросить - почему русским в этих самых республиках, сейчас называемых странами, не заплатили тот же прайс, как ты говоришь... как тем шахтёрам, чтобы удержать эти территории, ведь там столько русских было. У меня мама с бабушкой до сих пор там живут, их невозможно сюда перетащить, потому что цены на квартиры несравнимы. Совершенно.

Жириновский: Это будет. Это будет. Это будет... Это ещё как бы... запасной вариант.

Вьюгина: А там чем дальше, тем больше они увязают в...

Лаэртский: Птички коготок увяз - всему клюву кранты!

Вьюгина: Нет. Они увязают как раз в западном влиянии и стремятся в НАТО. И чем дальше они там увязнут... Мы-то их оттуда уже не вытащим.

Жириновский: Никуда они не увязнут. Дорогая штучка НАТО...

Лаэртский: Они там полы будут мыть, если пойдут.

Вьюгина: Нет, ну почему тогда 10 лет назад нельзя было их, как тех шахтёров, купить, то есть, заплатить там кому-то... тем же русским.

Жириновский: Можно. Можно было... В Кремле были такие.

Вьюгина: Предательство!

Жириновский: Предательство. Кремлёвские не хотели чиновники - им было не до этого. У русского правительства столько вариантов! Полмира можно купить. Даже сегодня. Даже сегодня мы можем на нашу оружейную иглу посадить полмира. На нашу нефтяную иглу. У нас столько изобретений сегодня... У нас золота лежит в стране на 2 триллиона долларов! Оно отравленное... Его нужно очищать. Можно несколько миллиардов в меся... в год иметь. Элементарно! То есть денег иметь можно в огромном количестве. Не хотят... Слабые, слабые. Вот у нас в среду будет в вотуме доверия. Но оно противное правительство. Оно слабое до упора. Понимаете? Оно не вызывает никаких положительных эмоций.

Лаэртский: В основном за счёт возраста.

Вьюгина: У нас как-то... когда правительство что-то делает - оно плохое становится, ничего не делает - тоже плохое... как-то вот оно...

Жириновский: То есть, очень много у нас ресурсов и богатейшая страна. Я думаю, у нас время впереди очень интересное будет. Просто жалко людей - многие не выдерживают, умирают, и продолжительность жизни меньше. Потенциал - сто лет жить. Сто лет! У нас же несколько москвичей дожили до ста лет. То есть, это уже реально. Вот, Моисееву 95 сейчас будет. Ну, Игорь Моисеев... И он ещё танцует на сцене. Девяносто пять! Он на 45 лет старше меня, представляете? Целое поколение... То есть, элементарно нам сделать жизнь до ста лет, и красивую жизнь. И хорошую жизнь. И всё это можно будет сделать. Всё в наших руках, но пока какой-то стопор у всех.

Лаэртский: А вот вспомните, например, себя совсем маленьким - как будто бы вам типа десять лет... Ну, предположим... И вдруг, например, не дай Бог, конечно, амнезия и, вдруг вы вот раз... сейчас очнулись... И видите всё, что вокруг происходит. Какие эмоции в вас будут бурлить всё-таки, положительные в первую очередь или отрицательные? Я имею в виду всё... и природу, и людей... взгляды на улице, кстати, тоже очень немаловажно.

Жириновский: Конечно, совсем такой резкий мир. Сорок лет назад, я помню, мне было 11 лет, 57-й год наступал, я запомнил... зримо. То есть, другие года я не помню, а вот 57-й почему-то у меня перед глазами стоит. Я помню эти цифры - тысяча девятьсот пятьдесят седьмой год. И погода была другая... люди были другие. Подарки настоящие, какие-то конфеты вкусные, мандаринка... То есть, конечно, если б можно было восприятие сегодняшнее заложить в голову того одиннадцатилетнего, десятилетнего мальчика, через сорок лет его пробудить, то очень тяжёлое, конечно, восприятие. Другая страна уже, другая карта, другие границы, другое отношение... Сегодня вообще сложно человека сделать спокойным. Мы бы очень волновались, а вот новое поколение - оно не волнуется. То есть, может быть это даже и хорошо: с одной стороны неприятно, что они такие тупые, инфантильные, ничего не воспринимающие.

Лаэртский: А с другой стороны - самозащита.

Жириновский: Да, да, да. Если им дать наше восприятие, то они все будут сумасшедшие.

Лаэртский: Да, да, да. Не выдержит... башню посрывает... вообще.

Жириновский: Наверное, есть какая-то внутренняя защита.

Вьюгина: А вот, кстати, насчет поколений и долгожительства... А как вы считаете, Владимир Вольфович... Вот...

Лаэртский: Извините, извините, Лилия Витольдовна, давайте уже после новостей, ладно? А то мы не успеем. Сейчас на песню прервёмся... вы запомните вопрос, хорошо?

Вьюгина: Да вы меня как всегда перебьёте, Александр.

Лаэртский: Да естественно - перебью... Праздник кончился женский... чё я буду?..

Жириновский: Ха-ха-ха-ха-ха!

Лаэртский: Ха!

[ ... ]