Беседа с группой "Оберманекен". Часть 2
 

Лаэртский: А я напоминаю вам, что в гостях у нас группа "Оберманекен", это Анджей Захарищев фон Брауш, Евгений Калачёв, Кирилл Преображенский, жена их Марина, собственно, Юзеф Густав, писатель, и индийский сценарист, режиссёр чего ни попадя Виджай Лабардан. Заходит очень много людей, которые хотят что-то узнать от нас. Вот сейчас, к сожалению, Виджай вышел вон, на две минуты отсюда...

Брауш: Это медитация, я видел, видел.

Лаэртский: Да, он как-то вроде так...

Брауш: В астрал ушёл.

Лаэртский: Ну, ладно, мы тогда с ним поговорим...

Брауш: Но мне хочется...

Лаэртский: Безусловно, делай это!

Брауш: Тема секса очень увлекает современную молодёжь, и давно я уже заприметил, что люди ночью и днём как бы занимаются довольно важной для себя, уникальной и, скажем так, апельсиновой темой секса! Секс - это не просто вопрос. Это вопрос неспроста. Это вопрос, который не запросто задаётся и непросто отдаётся. Итак. Много, много людей, много даже, скажем так, людей... ну, мы знаем всю эту рифму. Люди, которые хотели бы приблизиться к этой теме. Много ответов есть, но не в кругу, конечно, точно секса, но в кругу эротики. Группа "Оберманекен" давно и точно занимается этой уникальной, этой парадоксальной, этой, в общем-то, всечеловеческой темой. Тема разрабатывалась на площадях и городах Москвы, в полях и лесах городов России и также на Нью-Йоркщине. Мне хочется услышать, что думает по этому поводу наш министр культуры - по поводу творчества "Оберманекен" - Кирилл Преображенский. Мы дали ему этот портфель не зря, всё-таки какой-то ум есть, мозжечок работает, и именно за это, за эту мозжечковость ему выдан этот портфель и эта папка.

Густав: Простите, Анджей, можно я, буквально секундочку, пока ваш министр не начал, я - вы говорите об этих ваших способностях уже третий раз за сегодняшнюю передачу, - пресекаю вашу попытку заняться этим прямо здесь, пожалуйста, вы учитывайте, что у нас стол немножко маленький, пожалуйста...

Преображенский: Ещё раз добрый вечер, ну вот, как бы перед песней мы обсуждали тему древофилии...

Лаэртский: Да-а.

Брауш: Дендрофилии.

Преображенский: Дендрофилии, да.

Брауш: Министр культуры, филологией займитесь, пожалуйста.

Преображенский: Дендрофилии. Я действительно давно и очень хорошо знаком с творчеством "Оберманекенов", и в своё время, на фоне как бы перестройки это был единственный творческий коллектив, который занимался прорывом таким в новую область. Тогда была знаменитая программа под названием "Новая эротика", и то, что мы в начале как раз говорили о политике, тогда был угар как бы, эйфория перестройки, и вот сейчас ясно, что вот как бы тема отношений между мужчиной и женщиной, тема секса, она как бы остаётся вечной. И в этом смысле любые конъюнктуры за время, пока группа "Оберманекен" долгое время отсутствовала, они как бы обрабатывали другой континент...

Брауш: Осеменяли.

Преображенский: Осеменяли, да.

Лаэртский: По-другому, да.

Преображенский: Ну вот, в смысле как бы секса. Мне сейчас представляется очень интересной проблема каннибализма.

Лаэртский: Да-а-а! Да, безусловно, кстати, заходил человек, благодарил...

Преображенский: Идут разговоры о легализации наркотиков, отмене смертной казни...

Лаэртский: А о легализации каннибализма никто ничего не говорит.

Преображенский: Но вот каннибализм - это проблема, действительно, огромная...

Брауш: При чём тут "Оберманекен", кстати?

Преображенский: Нет, огромное количество людей как бы, целый этнос, Африка континент, и в свете экономического положения в России существует такая, в общем-то, проблема, и нам нужно что-то делать по этому поводу...

Брауш: Ну, поесть немножко людей и всё, я думаю, кто голоден...

Лаэртский: Это во-первых, во-вторых, Кирилл, дело в том, что доказано опытом, многовековым опытом человечества, что такие вещи как каннибализьм и мародёрство - это великие акции гуманитарные. Почему - потому что вместо того, чтобы этому пропадать, это себе забирают живые, и мы тоже, например, когда на поляне вчера кувыркались, то есть подбирали, одевали обмотки, сапоги вот всех посадских полёгших, и ничего в этом постыдного я не вижу. Если, к примеру, мне достанется... ну какая разница, давайте так, давайте будем называть вещи своими именами, да? Есть понятие "мародёрство", да? Есть понятие "трофей". Почему-то... "Откуда браунинг?" - "Трофейный!" - да? Дескать. А реально это же тоже своего рода... там, например, вы видите, у меня на цепи золотой висят золотые зубы врагов выбитые. Это трофеи. С другой стороны, вы можете сказать...

Брауш: Шапка, кстати...

Лаэртский: Шапка тоже...

Брауш: Такая, ушанка. В крови.

Лаэртский: В крови, это знаешь что - это собачка одного моего врага, то есть пришлось так... холодно на улице. Поэтому общество цинично обычно делит...

Брауш: И рубашка, кстати. Версаче.

Лаэртский: Это я голенький, я голенький сижу, это просто татуировки у меня такие под рубашку, знаешь... ну что, песенку послушаем? Кирилл, есть что добавить по поводу мародёрства, каннибализьма... кстати, мародёрством мы можем также назвать сексуальные связи с женщинами порабощённых территорий, с другой стороны...

Брауш: С любыми женщинами, по-моему, это каннибализм.

Лаэртский: Каннибализьм уже, да.

Брауш: Связь с любой женщиной - это каннибализм. Потому что мы их едим, мы с ними сношаемся, можно сказать, мы делаем с ними оральный секс.

Лаэртский: Да и вообще мы делаем с ними чего ни попадя, иногда даже бьём их просто при этом. То есть иногда даже бывает так, что...

Брауш: Да бьём - не бьём, но щиплем точно.

Лаэртский: Лупим и щиплем.

Брауш: Это каннибализм, на мой взгляд. Чистый.

Лаэртский: Новый вид секса даже, обычно как ведь, ну ты помнишь, пять лет назад мы что с тобой делали? Заказывали по пять женщин, сейчас - наоборот, нас пятеро на одну.

Брауш: По шесть.

Лаэртский: По шесть было даже. А сейчас нас пятеро на одну, чтобы, значит, один с ней как-то занимался сексом, а остальные щипали, лупили и выжигали на ней что-то на память. Памятные выжигания.

Брауш: На спине что-нибудь такое.

Лаэртский: Да где ни попадя просто.

Густав: Есть ещё удивительное занятие - резьба лобзиком.

Лаэртский: Ой, да, это замечательно, на кости! Предварительно обнажённой. Ну что, пьеса?

Брауш: Пьеса, конечно. Пьеса "Оберманекен", как она называется?

Лаэртский: Сейчас я скажу. Пьеса называется "Тыбыды".

Брауш: "Тыбыды" - такой пьесы у "Оберманекен" никогда не было и не будет.

Лаэртский: "Вби"! Называется, "Вби".

Брауш: "Вби"?

Лаэртский: "Вби"!

Брауш: Дай мне, дай мне посмотреть.

Густав: Может быть, у вас опечатка, просто, знаете, бывает, у меня в последней книге там такого наморочили...

Брауш: "Эфбиай", наверное!

Все: (хором) А-а-а-а! 222

Лаэртский: И я ещё раз хочу напомнить вам, что в гостях у программы "Монморанси" сегодня группа "Оберманекен": это Анджей Захарищев фон Брауш, это Евгений Калачёв и Кирилл Преображенский; также Марина, их сестра, и, соответственно, ещё два человека замечательных - наш гость из Индии, его зовут Виджай Лабара-адн, он двоюродный брат Диражда Солюдже, нынешнего премьер-министра Индии по делам Пакистана, и писатель Юзеф Густав, чьи книжки вы, несомненно, читали, одна из этих книжек называется "Мой хвойный друг". Кстати, дорогой Юзеф, можно задать вам вопрос? Вы когда писали эту замечательную восьмилогию о тайге, ведь бытует мнение, что вы подобны автору известного романа про персики, который сам ни разу это не делал, но очень тщательно это описывал, вот так же про вас бытует мнение, что вы в тайге, как говорится, ни ухом ни рылом, ни пяткой, ни пальцем, а тем не менее, книжка получилась весьма уникальная, плюс она снабжена вашими иллюстрациями, то есть как удаётся вам интегрировать такие вот мысли и так качественно передавать литературные образы?

Густав: Спасибо вам за этот очень интересный вопрос.

Лаэртский: Да забудьте.

Густав: Э-хе-хе-хе-хе... но это, к сожалению, незабываемо, незабы... Вы знаете, я, можно, у вас первый спрошу, прежде чем ответить, вот у вас задничек здесь очень хороший висит, я его постоянно вижу, на кнопке...

Лаэртский: Это дартс называется, кидаем ножи перочинные и отнятые у бандитов финки.

Густав: Я просто видел очень много передач из этой студии, не пойму, где камеры стоят у вас здесь.

Лаэртский: Вот над вами, видите, тут.

Густав: А... Понятно.

Лаэртский: Они, кстати, включены, всё пишут, мы готовим к выпуску серию видеокассет, которые будут называться "Монморанси", также порнофильмы тоже, с участием всех участников, да.

Брауш: Порно - хорошо, я обожаю порнофильмы.

Густав: А к созданию этой восьмилогии - ему предшествовал очень простой и, казалось бы, удивительный случай, даже удивительно, что такой пустячок может породить огромное эпическое произведение, как в моём случае. Меня больше всего занимает в настоящее время - собственно, как и в тот период, когда замысливалась восьмилогия, - проблема производства шустриков, особенно в тайге. Ведь, согласитесь, всё, что воспроизводят наши братья меньшие, - это вы знаете по нашим городским квартирам, если у вас есть маленькие ещё животные дома, - не прирученные, не обученные, это так называемый консорциум по производству шустриков. Весь технологический цикл захода, первоначального сырья, шустриков. Вы заметьте: многие собаки и кошки дома лакают воду из толчка, простите, да, не будем скрывать.

Брауш: Алчные животные, алчные.

Лаэртский: Ну, они вообще лакают откуда ни попадя, я, например, знал человека одного, он был трансвестистом, как выяснилось позже, он когда снимал свои сырники, - так мы, учёные, называем носки - то животные все домашние сбегались и слизывали у него с ногтей всё, чего он туда наносил, а у него там были целые мощные клумбы, то есть там и лаки были, и рыбу он туда клал, и даже делал бутерброды, он так вот прикалывался, он был, в общем-то, сумасшедший, умственно отсталый... ну, попросту говоря, дебил и идиот, вот, и он делал из своих ногтей бутерброды, украшал их, но никому есть не давал, а просто такая у него была болезнь, то есть называется - бутербродница ногтевая. Извините, что...

Густав: А собаки слизывали, да?

Лаэртский: Кто ни попадя слизывал, кроме людей, которые окончательно не потеряли достоинство своё человеческое, а окончательно там потерял достоинство он сам, потому что он сам и слизывал. А отсюда началось его увлечение йогой.

Густав: Акробат!

Лаэртский: Акробат, да, а откуда, откуда вы знаете? Действительно, у него такая кличка была - Акробат. Вы знаете о нём, да?

Густав: Вы знаете, я, по-моему, читал интервью в "Литературке" с ним, да.

Лаэртский: Да. Фотографии какие, да...

Густав: Так вот в данном случае, я думаю, что шустрики имели плохое качество в своём конечном виде, товарном уже. А разработать целую систему питания, чтобы шустрики выходили качественными, потому что это же целая орда, если двое или трое животных, как у меня сейчас, четверо даже, то они производятся буквально с частотой каждые десять минут, соответственно, в жидком или твёрдом состоянии, то есть человек уже приучается, что у него дома находится какая-то категория лиц вот этой животной национальности, которая просто-напросто делает что? Потребляет сырьё для производства шустриков и их производит. Такая цикличность, монотонность наводит на мысль, что все эти существа, они, в принципе, и призваны пожирать какое-то первоначальное сырьё, как из неиссякаемого источника, скажем, в толчке, это неиссякаемый источник шустриков.

Лаэртский: Вы знаете, Юзеф, извините, что я вас перебиваю, тут-то мы и подходим к таком фено-омену, который называется МИ, то есть "маленькая искра", потому что люди вынуждены каким-то образом рассчитывать свой бюджет для того, чтобы накормить предварительно матку, производящую этих персонажей. Но их при этом появление на свет, оно не прогнозируемо, то есть мы можем и не кормить, - мы пробовали - они так же обильно там плодятся, можем и накормить, от этого обильность не прибавляется, потому что обильней некуда. На входе мы получаем прогнозированное, то есть мы вынуждены прогнозировать доход, расход, дебет-кредит, бубён-ть, а на выходе мы ничего не можем сказать, что будет, понимаешь? Это то же самое, что вот с пальмой с твоей.

Густав: Это целая система маркетинга. Сейчас очень многие владельцы задумываются о том, как, вложив минимальное количество сырья, получить наибольшее количество продуктов. Мне кажется, вы смотрите на эту проблему несколько с другой стороны, потому что вы, я так понял, ведёте речь о плодах, собственно говоря, да?

Лаэртский: Безусловно, безусловно.

Густав: О почках, которые потом становятся такими же индивидами. То есть о детёнышах.

Лаэртский: Да.

Густав: Нет, это всего лишь увеличение количества рабочей силы. Если у вас один котейка дома, он родил, скажем, много котят - это просто увеличение количества рабочей силы и, соответственно, участников вот этого процесса производства шустриков, то есть они их будут производить. Я имею в виду продукты - фекалии - дефекации.

Лаэртский: Безусловно, все понимают, о чём идёт речь, конечно.

Густав: Вот, собственно говоря, это и стало причиной зарождения этой восьмилогии, потому что мне хотелось изучить полностью эту проблему, как она решается и что она из себя представляет там, в тундре.

Лаэртский: Да. Ну что же, далее, далее, значит. Если вы позволите, уважаемый Анджей, ещё вопрос, который был задан человеком, которого зовут Роберт Геннадьевич Сон, он только что заходил - такой мо-ощный очень парень: "Почему вы, индийцы..." - это адресовано к Виджаю Лабарану, - "...испражняетесь в воде?"

Брауш: Спасибо за вопрос, но я передаю всё-таки ему, Вирджинию, потому что мы не испражняемся вообще...

Лаэртский: Да, как супер-люди, мы безотходные.

Брауш: Безотходные.

Лаэртский: Мы иногда пропотеваем только - это и есть наше выделение. Анджей, а можно, мы можем же сейчас как-то сымпровизировать в том смысле, что я сейчас задумался очень серьёзно, почему это так происходит у индийцев, я так понимаю, что они дети природы, сокращённо - дыпы. И испражняясь в воде, они кормят рыб, сокращённо - кээр. То есть дыпы делают кээр, одновременно производя дефекацию - пыды. То есть, значит, кээрподеподыпыды.

Брауш: Чебыдыбыды, кап-чек-ап-чё...

Лаэртский: О-о...

Брауш: В данном случае я сказал довольно хорошую фразу, известную, кстати, в Индии.

Лаэртский: Да, это даже заклинание, да, буддийское.

Брауш: Я с детства любил Маугли, конечно. И Маугли был мой друг.

Лаэртский: А кстати, ты знаешь, что бытует несколько версий, то есть, во-первых, что Маугли был, а есть такая версия, что это была, то есть что это была женщина, так же, как с Карлсоном, что это была летающая баба с пропеллером, и почему она так исчезла? Потому что она сиськами зацепилась за антенны высоковольтные.

Брауш: Это правда, это правда, действительно, это была женщина с пропеллером и с сиськами, да, она зацепилась за наш так называемый фаллический орган...

Лаэртский: С-с-символ, Останкинская башня - ОБ называется.

Брауш: Обэр, да. И мы, когда она влетела в нашу комнату, так называемая Маугли, на самом её деле нужно звать Маугли-и-и-и-и.

Лаэртский: Я в конце ещё. Мауглия.

Брауш: Я. Да.

Лаэртский: Да-а.

Брауш: Она бросается в постель. Она раздвигает ноги. Мы видим: великолепный, не прикасаемый никем до нас, чудесный влагалищный, так сказать, клитор.

Лаэртский: Будьте здоровы.

Брауш: Да. И в ту секунду мы спрашиваем: "Как вас зовут - Карлсон или Маугли?" Она говорит: "Конечно, меня зовут Маугли-и-и..."

Лаэртский: Я!

Брауш: Да.

Густав: Вы знаете, я вам как художник художнику скажу, это муза. У меня бывали такие, ну, конечно, у вас она в другом виде.

Брауш: Муза, безусловно, Маугли - это муза.

Лаэртский: Кстати, ведь огромное количество персонажей этноса, эпоса, например, такой персонаж как Пётр Второй, Пётр Третий, Пётр Четвёртый, баба их Евдокия Четвёртая, они же все, в принципе, их полы, пола, они были попутаны, то есть реально Пётр - её звали Петросинья, а Евдокия - это был, в общем-то, Евгений. И непонятно, почему происходят исторические такие трансформации с перестановкой полов. Людям стыдно признаться, что Екатерина, на самом деле, это был Костик элементарный, а Пётр - это была Екатерина, то есть наоборот.

Брауш: Нет, я очень просто могу объяснить эти вопросы, потому что всё-таки я специалист... но вообще "Оберманекен" занимается именно этой тематикой, именно транспластацией полов. Много, много мы переменили полов, и всё-таки каждый раз мы удивляемся этой необыкновенной искристой сущности. Кажется иногда - ну зачем же уже пятый раз менять пол? Человек был и тем, и этим, казалось бы, всем был... но - скажем лирично. Я за Петра Первого. Сначала он был, конечно, девушкой. Петросиньей, да. Пётр Первый. Кто был Ельцин? Ну, сами догадайтесь. Он был Юльценеей, да. Именно этой прекрасной, описанной Шекспиром девушкой, погрязшей в грехах, в разврате, отдавшейся массе мужчин - и потом переменившей пол и взявшей власть над Россией крепкой, твёрдою рукой, жавшей немало мужских пенисов. Так что, я думаю... ну что тут говорить. Наша программа - программа "Оберманекен" - стремится к тому, чтобы полы, полы соединились в что-то такое единое, но чтобы не было этих непонятных проблем, чтобы люди наконец поняли, что же, в конце концов, происходит. Я видел недавно Шуру. Ну так себе, Шура-Мишура. Мой знакомый стоматолог вдруг отнёсся к нему не так хорошо. Он говорит: "Ну приведите ко мне Шуру. Я вставлю ему две баренцевы кости, может быть, что-то получится".

Густав: Скажите, а паркет вы кладёте?

Брауш: Паркет! Кто?

Густав: Ну, ваша команда! Как у вас называется сейчас, модно это... команда, ансамбль... груп-па! Я помню, когда мы были молодыми, писали на всех афишах, знаете, - "Груп-па"! У меня есть у сына две пластинки западные, американские, там написано название, а слово группа не написано, а вот у нас - мы покупали пластинки сыну в молодости - везде писали там, скажем, груп-па "Машина Времени", груп-па "Круиз"...

Лаэртский: "АДО"!

Густав: "АДО", груп-па "АДО". А сейчас вот...

Лаэртский: Алла Пугачён.

Густав: Да, Алла Пугачёва. Груп-па. Везде писали груп-па, а зачем? Не пойму я этого у современных.

Лаэртский: Так насчёт паркета как у вас обстоит?

Брауш: Паркет, да, не только паркет, мы даже написали песню "Ночной портье"! Это, по-моему, на самом деле очень хорошая песня именно по поводу прекрасного ощущения жизни, самочувствия, любви - итак! Группа "Оберманекен".

Песня.

Лаэртский: Это было прямое выступление, никакая не запись, всё зафиксировано документально камерами наружного наблюдения, которые стоят на доме напротив. В гостях у нас группа "Оберманекен", и мы ещё услышим, я надеюсь, неоднократно данные композиции, исполненные под гитару, на мой взгляд неискушённого персонажа в данном вопросе, это гораздо более серьёзный жанр, нежели пресловутое каэспэ...

Брауш: По поводу пресловутого каэспэ и пээспэ, кстати, пресловутого, эмдэ и фээсбэ пресловутого, кстати, это происходит всё-таки именно в жанре пресловутого фээсбэ, да. Это всё шпионские страстные песни.

Лаэртский: Безусловно... Я предлагаю сейчас вот, тоже одевай вот эти наушнички, и мы наконец-то обратимся к прослушиванию телефонных звонков наших уважаемых радиослушателей, я напоминаю им телефон, да, и, конечно же, спасибо вам, Виджай Лабардан, за такой исчерпывающий ответ, касающийся метания каната в воды, собственно. Здравствуйте, вы в прямом эфире, мы полны к вам внимания.

Слушатель: Алло.

Лаэртский: Да-а.

Слушатель: Александр, здравствуйте.

Лаэртский: Рассказывайте.

Слушатель: У меня к вам есть ряд вопросов. Первый я начну с того, что почему-то у вас Евгений Калачёв ничего не говорит.

Лаэртский: Вы слышали его голос, он пел песню, это гораздо... в общем, скажем так, он кинул на противоположную чашу весов очень мощную гирю, которая перевесила все наши разговоры, правильно я говорю?

Калачёв: Нет, на самом деле... надо сказать, что я вообще только что встал с кушетки, которая стоит за углом в коридорчике, на которой обычно...

Лаэртский: Да, мы открыли маленький бордельчик...

Калачёв: ...обычно спит уборщица Марья Николаевна.

Лаэртский: Прохор, её зовут просто Прохор.

Калачёв: Да. Дело в том, что я только что совершил длинный беспосадочный перелёт, и известная болезнь джет-лэг сковала меня совершенно. Я только что проснулся и, к сожалению, сфокусировать свой заспанный мозг очень сложно.

Лаэртский: Даже не мозг, а разум.

Калачёв: Понять, о чём идёт речь, включиться в непринуждённый разговор...

Брауш: Евгений, побеседуй.

Слушатель: Извините...

Лаэртский: Да! То есть вы уже всё сказали, вас выключ...

Слушатель: Нет-нет-нет.

Лаэртский: А то вы смотрите, мне кажется, вы как-то волнуетесь, если вы волнуетесь, то я вас выключу, и вы можете перезвонить.

Слушатель: Нет, я спокоен.

Лаэртский: Вы уверены, что вы спокойны?

Слушатель: Да.

Лаэртский: Нет, по-моему, вы волнуетесь.

Слушатель: Я думал, что Евгений заикается, и его не пускают в эфир.

Калачёв: И заикаюсь, точно. Это точно. Заикаюсь.

Слушатель: А второй у меня вопрос такой. Александр, я знаю, что вы попытались зарегистрировать свои изобретения в плане добывания денег, когда люди ещё ходили с барсетками по улице. Этого не было ничего, вы ходили, вытаскивали оттуда деньги и теперь, значит, все ходят, а вы вот промышляете. Как у вас, завершились эти попытки удачно?

Лаэртский: А, спасибо.

Брауш: Кстати, мы приехали из Америки и подарили Саше полтора миллиарда долларов. Он в данном случае закончил свои поиски, деньги до конца не пришли, но, мы надеемся, скоро придут.

Лаэртский: Что касается барсеток. Действительно, я долгое время наблюдал за данной породой сумок, вообще за сумками, за микросумками, за тенденцией уменьшения размеров, и обратил внимание, что делались такие, типа, папочки с ремешком, которые нужно было одевать на кисть, дабы их не сняли. Я подумал, что это нам, в общем, карманным ворам и гопникам, как-то невыгодно, и предложил следующее изобретение: для начала - отрезать эти ремешки, чтобы люди просто их носили в руках, ну, гораздо проще, например, дал по репе - вынул её и пошёл, да? Либо, там, на мотоцикле едешь, вырвал из руки, тоже пошёл. И, в принципе, я каким-то образом наладил выпуск именно такого...

Брауш: Саш! Можно я перебью тебя на секунду?

Лаэртский: Безусловно, да.

Брауш: Я предлагаю, чтобы деньги носили в бюстгалтере. Подбежал, выхватил деньги из бюстгалтера и побежал.

Лаэртский: Можно за чулками носить ещё.

Брауш: Да. Или завалил - и тут же, кстати... и потом...

Лаэртский: Можно заняться каннибализьмом даже в какой-то степени.

Брауш: И побежал, да, после этого. Вот - это нежные, приятные способы отъёма денег. Какие сумки?

Лаэртский: А знаешь, как они выкрутились? Они стали делать, я тут недавно заметил, даже от тебя гонец приходил, он принёс деньги, ты видел как? Не просто в дипломате, а у него дипломат наручниками прикован вот...

Брауш: К голове, да, я видел.

Лаэртский: Безусловно, к ошейнику его. Что, казалось, гораздо проще, взял старую сумку, поэтому я ни на что не ропщу.

Брауш: Я предлагал, кстати, я предлагал ему к уху приковать дипломат - не согласился. Он говорит: "Я не Ван Гог, чтобы к уху сумку прик... Я, говорит, к шее лучше".

Лаэртский: Поисковая система работает по-другому, потому что когда мы, например, стоим где-нибудь на перекрёстке, дежурим, ну... ты же знаешь, что мы работаем. Видим - человек бежит с дипломатом, за ним на цепи ухо волочется. Безусловно, это подозрительно, мы, конечно, часть пропускаем, когда деньги делим, которые взяли за штрафы - кто на красный проехал, кто - бухой. Иногда пропускаем. Но иногда приходится, потому что у нас тоже план, мы, в общем-то, подответственны... раскрываемость у нас большая, вы это все знаете. Бывалоча, наступишь на это ухо и говоришь: "Стоять, засранец! Твои документы!" Он теряется такой, кидает дипломат, а бежать-то ему - по прямой, мы-то смотрим, он метров сто отбежал, мы открыли дипломат, если денег нет, то мы подстреливаем; если есть - пусть бежит.

Брауш: Ну, всё правильно, конечно. Я предполагаю, что я давал свои деньги только чебурашкам с большими ушами. Мохнатыми.

Лаэртский: А, то есть ты имеешь в виду сотрудников определённых спецслужб, которые иногда проверяют рынки в таких...

Брауш: Конечно, чебэ.

Лаэртский: Чебэ, да.

Брауш: Чебурашек, да, чебэ, все же понимают - чебэ. Чебурашки, чебэ, чебурашки, чебэ...

Лаэртский: Ты знаешь что, Анджей, если у тебя возникнут какие-то проблемы с ними, то есть... я знаю, что ты занимаешься, конечно, это самое, нелегальной торговлей продуктами питания испорченными...

Брауш: Мандаринами, да.

Лаэртский: ...на нескольких рынках...

Брауш: Только мандаринами - то-олько! Студия засыпана мандаринами.

Лаэртский: Вот если они подойдут к тебе, ты прямо так говори: "Я от Сани". Скажи. Просто говори: "От Сани". Это пароль. Они тебя сразу отпустят.

Брауш: Да?

Лаэртский: Конечно!

Брауш: Да нет, есть прекрасная песня группы "Бони-Эм" - "Сани". Я от Сани...

Лаэртский: Ну что, ещё звоночек послушаем?

Брауш: Давай, давай.

Лаэртский: Мы полны к вам внимания, доброй ночи. Говорите.

Слушатель: Алё?

Лаэртский: Алё.

Слушательница: Сашенька, ради Бога извините меня...

Лаэртский: Да что вы, не за что!

Слушательница: Я болею и ночи все не сплю. Я давно хотела у вас спросить, думаю, заругается, скажет, что ты лезешь ко мне с глупостями... Что такое Монморанси?

Лаэртский: А, ну понятно, спасибо за вопрос, безусловно, на этот вопрос необходимо ответить. Монморанси - это собака из романа Джерома К. Джерома "Трое в лодке, не считая собаки". Также, как показал последний наш запрос в компьютере и у филологов разных, это древний французский ро-од, есть виноград такого сорта, правда, он один - ну, в смысле, одна виноградина только была и она засушенная в Кунсткамере лежит, вот, ну и масса других предметов, то есть, в частности...

Брауш: Нет, я знал одного человека в Петербурге по имени Монморансо, он имел две головы, кстати, и довольно долго жил в Петербурге, пел песни...

Лаэртский: То есть, ты хочешь сказать, что у него было два члена.

Брауш: Ну, два члена, две головы...

Лаэртский: Нет, имеется в виду, если он имел две головы, как он мог делать это а... а... ну, да, что-то, ладно.

Брауш: Да, да. Именно два члена было у этого знаменитого Монморансо петербургского. И приходило четыре девушки. Он не знал, как распределиться, что делать с этими невероятными девушками; стал рок-музыкантом. Имя этого известного рок-музыканта мы все знаем. Но говорить вслух не будем. Так что Монморансо... А? Тут разные мнения по поводу этого известного музыканта, который попросил сохранить в тайне его...

Лаэртский: Решил остаться инкогнито.

Брауш: Инкогнито, да. Монморансо тире инкогнито.

Лаэртский: А слышали ли вы о таком человеке - Геннадий Ефимович Зубр, это таёжник, у которого, в результате ядерных испытаний, над ним производимых нами за деньги, произошла мутация и у него выросли ещё две губы, то есть два рта по бокам это щеки, и он может одновременно целовать сразу трёх женщин: одним настоящим ртом, а другим - боками, и они к нему липнут как мухи, поэтому это выражение - липнут как мухи - произошло от него, от Зубра. Или вы не в курсе? Я вижу по...

Брауш: Нет, это наш друг, конечно, да.

Лаэртский: Безусловно... ну что, сейчас послушаем, давайте, с пластинки одну песенку, ладненько?

Брауш: Именно посвящённую этому нашему не знаменитому, но довольно приятному парню.

Лаэртский: Песня, кстати, называется "Развращённое животное". Дело в том, что в селе и в посаде его называют развращённым животным, почему, потому что, опять же, к нему липнут как мухи, он может целоваться с тремя женщинами вроде, - но! ни одну из них не может, потому что мы не рассказали до конца печальную историю его мутации, ну, он что твой Гришка Распутин - любит щупать, да не может. Помните такого философа Ефима Щупа? Был. Тоже такая же была у него проблема.

Брауш: Ну, это проблема вечная, конечно, но мы нашей властью, нашей силой оберманекенской и нашего президиума и президентства готовы удовлетворить всех, итак - песня "Развращённое животное" прямо для вас!

Песня.